Кэтрин Дюксвилл - Аметистовая корона
Неожиданно графиня услышала знакомый голос:
— Констанция! Боже мой! Я убью их! Я заставлю страдать их перед смертью!
Она откинула волосы и посмотрела на говорившего, догадываясь, что это не настоящие монахи.
— Сенрен! — прошептала она, узнав эти голубые глаза. Радость нахлынула на нее. Он поддерживал ее, пока монахиня одевала на графиню монашескую одежду, а она не могла остановить смех, звуки, вылетавшие из ее горла, были ужасны. Наконец ее одели. Она склонила голову на плечо Сенрена, комната поплыла перед ее глазами. Женщина взяла ее руки в свои.
— Не бойся, мы нашли тебя… — сказала она по-уэльски.
Констанция не могла остановить смех. Сквозь него она старалась произнести «суп, суп…» Теперь радом с ней был Сенрен, все несчастья остались позади и, чтобы быть совсем счастливой, графине был нужен только суп. Она не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки и куда-то понес.
ГЛАВА 22
— Он так отчаянно боролся, — сказала Ллуд. — Я никогда в жизни не видела ничего подобного.
Собирая окровавленные волосы Констанции, женщина рассказывала графине о себе.
— Там была я… — продолжала уэльская женщина. — Мужчины той деревни бежали за мной со своими собаками, они уже наступали мне на пятки, и я подумала, что пришла моя смерть. Вдруг вижу, через поле бежит молодой «дубовый бог» с палкой в руке. А вокруг него лают собаки. Он отгоняет их и бежит ко мне…
Констанция повернула голову, чтобы взглянуть на Сенрена у огня. Он нес ее на руках всю дорогу через лес, глубокий снег покрывал землю. Графиня не могла понять, почему выпало так много снега, пока она была в заключении. Сенрен был одет в поношенный плащ и выглядел сейчас так же, как в первый раз, когда она увидела его, закованного в цепи в колымаге в замке Морлакс — широкоплечий, с золотыми волосами и необыкновенными глазами. Она не могла оторвать взгляда от своего спасителя.
Констанция не была единственной здесь. Семьи погорельцев из ближайшей деревни, дома которых сгорели во время небывалой засухи, чтобы не умереть с голоду, были вынуждены уйти в лес и искать здесь хоть какое-то пропитание. Они тоже толпились вокруг Сенрена, наблюдая, как он бросает снег в чан. Констанция с жадностью смотрела на тающий снег, она еще не могла вволю напиться, но уже не была голодна. Лесные люди дали ей земляных орехов, которые пришлись ей по вкусу и наполнили ее пустой желудок.
— Ты никогда не видела ничего подобного, — продолжала Ллуд.
Она отложила расческу в сторону и стала разбирать спутанные волосы Констанции пальцами.
— Эти негодяи боялись встретиться с ним даже взглядом. Он приказал им уйти. Когда они ушли и увели собак, он пересек поле и подошел ко мне со своим другом, которого вы видите вон там, молодым ученым. Они подняли меня на ноги и спросили, что я делаю здесь, так далеко от Уэльса. И я рассказала ему, что прошла всю Англию, ища его, спрашивая у всех, где жонглер… Констанция не могла сдержать улыбку, слушая эту сбивчивую речь.
Уэльская женщина потянула волосы, и графиня вскрикнула от неожиданной боли. Ллуд прошептала, что кровь запеклась в волосах леди и нет воды, чтобы промыть их. Придется отрезать волосы.
— Ой, нет! — запротестовала Констанция. Она не могла представить себя без красивых, длинных волос. Неожиданно она подумала о Джулиане. Констанция не сомневалась, что он сейчас ищет ее. Они не могли позволить ей так легко сбежать. Но больше ее беспокоило то, что ее рыцари сейчас были разбросаны по дорогам и она не знала, что с ними, живы они или нет. Констанция очень обрадовалась, когда узнала, что жив ее капитан, Эверард. Она прошептала молитву за его здравие.
Сенрен подошел к графине и принес чашку воды. — Ты голодна? — спросил он ее.
Вода в чашке была из растопленного снега и еще не остыла. Констанция улыбнулась и ответила, что совсем немного. Глаза жонглера потемнели, он пообещал, что накормит ее мясом, и силы вернутся к ней. Сенрен только не сказал, где он возьмет это мясо.
Тьери вернулся в деревню посмотреть, что еще можно украсть там. Они прекрасно знали, что жители ничего не продадут им после битвы, разыгравшейся на поле.
Констанция посмотрела на Сенрена и попыталась успокоить его, уверяя, что ее сил хватит еще на несколько дней. Он ничего не ответил и молча смотрел, как Ллуд пытается разобрать ее спутанные волосы. Затем встал и снял с ремня нож. Констанция запротестовала:
— О нет! Пожалуйста! Я вымою волосы, и они станут прежними!
Его лицо было печально.
— Мы, к сожалению, не сможем этого сделать в лесу среди зимы. Лучше избавимся от них, — сказал Сенрен тоном, которому невозможно было возражать.
Она не могла привыкнуть к его жесткости, хотя и помнила слова Ллуд, что та никогда не видела человека, борющегося как он. Констанция подумала, что, возможно, он был рыцарем. Такая мысль и раньше приходила ей в голову.
Сенрен молча ждал, пока она прекратит возражать, затем обратился к Ллуд:
— Дорогая, ей это очень тяжело. Никогда раньше она не отрезала волосы и знает, какое впечатление производят ее волосы, но сейчас это необходимо и ты правильно сделаешь, отрезав их.
Со слезами на глазах Констанция все же согласилась. Сенрен передал нож Ллуд.
— Как можно короче, как в детстве. Они обязательно вырастут снова, — успокаивал он Констанцию.
Графиня внимательно всмотрелась в него.
— Как вы нашли меня? — прошептала она.
— Ллуд и погорельцы были поблизости, когда напали на вас и ваших рыцарей. Вы знаете, что лесные люди называют вас морлакской леди, которая кормит их? — спросил Сенрен.
Констанция удивленно посмотрела на него. Путешествуя, она всегда раздавала пищу, но никогда не думала об этом.
— А вскоре я выяснил, что схватил вас дорогой вероломный братец, — продолжал жонглер.
Констанция только кивнула. Это была правда, и по-другому нельзя было назвать Джулиана.
Ллуд сказала, что найти ее было нелегко и пришлось исходить много дорог вверх и вниз, возвращаясь и идя дальше, спрашивая про Констанцию. Затем какой-то путешественник сказал им, что слышал, будто в монастыре святой Магдалины в Блеседе есть какая-то леди, и они направились туда.
— О, посмотрела бы ты на нас, когда мы пришли туда, — сказал Сенрен, подбирая пряди ее великолепных волос. — Я дал им мой королевский кошелек, доставшийся мне на Рождество. Там было денег больше, чем они видели за год. Следует упомянуть, что они не очень хотели освобождать тебя, настоятель боялся Клера, но, к счастью, епископа он боялся больше.
Сенрен опустился на колени и, посмотрев на нее снизу, обнял за талию и прижал к себе.
— Графиня, мы путешествуем как рабы, без карет и повозок, по глубокому снегу. Настоятелю я отдал последние деньги за твою одежду… Только у Тьери есть еще немного денег. Мы ограничены даже в еде.
