Карен Хокинс - Поединок сердец
— Да, милорд. Я приведу их немедленно.
Поклонившись, Маккриди вышел.
Александр закончил завязывать галстук. Интересно, как дела у Кейтлин? Он почувствовал легкий укол тревоги. Нет, с ней все хорошо. Ее охраняет эта женщина, похожая на гренадера. Кроме того, что вообще может с ней случиться плохого?
Ну… На нее могут напасть собаки… или эта треклятая лошадь. И что, если Дингуолл и вправду сумасшедший, а его ярость против Джорджины не знает границ?
Александр беспокойно подошел к окну, чтобы взглянуть на дорогу. Солнце садилось за озером, и на дороге не было ни малейшего движения. В конюшнях все было спокойно. Никто не приезжал, никто не уезжал.
Черт возьми! Он пошел к камину, где весело потрескивал огонь. Схватил кочергу, чтобы поворошить поленья, и тут ручка отделилась от железного стержня, который с треском упал на мраморную приступку.
Рыча, Александр нагнулся и поднял кочергу, которая немедленно выпала из руки. Что за черт! Он посмотрел на свои руки. Пальцы и ладони были заляпаны липкой черной грязью. Скрипнув зубами, он швырнул ручку кочерги на пол и бросился к умывальному тазу. Чистой рукой схватил кувшин и поднял его, чтобы плеснуть в таз воды, но — крак! — и кувшин упал на пол и рассыпался тысячей осколков. Брызнула бурая жидкость, заливая все вокруг.
Ноздри защекотал запах портвейна. Вот, значит, куда они его налили.
Александр хмуро разглядывал ручку, которая так и осталась в его ладони, забрызганные портвейном брюки, осколки стекла в бурой луже на полу и собственную руку, все еще покрытую слоем грязи. С отвращением фыркнув, он снова попытался отбросить злополучную ручку и понял, что изобретательные женщины намазали ее какой-то липкой гадостью.
Пришлось трясти ладонью, пока проклятая ручка на отвалилась и не упала на умывальник.
Черт, ну и беспорядок. Взглянув на собственные руки, Маклейн решил вымыть их в портвейне, который плескался на дне умывального таза. Оказалось, что портвейн отмывает не хуже воды.
Дверь открылась. Вошел Маккриди и встал как вкопанный при виде беспорядка в комнате.
— О Боже! Милорд, мне очень жаль. Если вы снимете рубашку и жилет, я смогу…
— Нет, Маккриди, спасибо. Похожу так до обеда. Мне придется ловить собаку, так что, может быть, еще испачкаюсь.
— Очень хорошо, милорд. Я привел ваш отряд на первую поверку. — Подойдя к двери, он выглянул в коридор. — Сюда, прошу вас. Заходите.
Шаркающей походкой в комнату вошел древний старик, за ним появился юнец с многочисленными оспинами на лице и с поразительной огненно-рыжей шевелюрой. Значит, лишь эти двое не убоялись женского гнева? Неудивительно: это, по-видимому, их единственный шанс обратить на себя внимание живущих в доме женщин.
Маккриди сделал старику знак подойти.
— Вот это Роб Макнабб, а это — юный Хэмрик Ханнедей. Они и есть ваш отряд.
Старик щелкнул каблуками, салютуя командиру, а молодой человек просто смутился.
Александр взял полотенце и вытер руки.
— Рад познакомиться, джентльмены. Я очень ценю вашу помощь.
Подойдя к постели, он снял с подушки наволочку и бросил ее Хэмрику:
— Держи.
Потом с помощью диванного покрывала он стер жир с кочерги. Забрал у Хэмрика наволочку, нацепил ее на кочергу и водрузил свое хитроумное приспособление на плечо.
— Идемте, парни. Пора на охоту.
Часом позже Александр вернулся в спальню в сопровождении двух своих солдат.
— Силы небесные! — ахнул Маккриди. — Что случилось?
Александр кивнул Хэмрику, держащему на весу наволочку, в которой, как было отлично видно, барахталась рычащая собака.
— Вы его поймали!
— Да, — мрачно подтвердил Александр. — Наконец-то. Не знаю как, но он увидел, что мы приближаемся.
— Точно, — сказал Хэмрик, улыбаясь от уха до уха. — Уж и побегали мы за своими деньгами! По всей библиотеке и по дороге…
— По дороге?
— Всю дорогу до озера.
Александр рухнул в кресло у камина.
— Тогда понятно, почему вы в грязи с головы до ног.
— Я коршуном бросился на маленького мерзавца и почти поймал…
Маккриди взглянул на старину Роба:
— А что с вашей рукой? Или лучше не спрашивать?
— Гаденыш цапнул меня, когда я хотел покормить его печеночным паштетом!
— Ясно. Но как же вы его все-таки изловили?
— Намазали паштетом тряпку. Когда он подошел понюхать, бросились на него всем скопом.
Александр довольно улыбнулся.
— Точно, — подтвердил старина Роб. — Ну и злой же зверь, хоть и крошка! Побольше бы нам помощников.
Хэмрик кивнул, его огненно-рыжие волосы взлетели над ушами.
— Я держал его лапу, а старина Роб схватил за ухо. Лорд Маклейн набросил наволочку, и мы его взяли!
Маккриди слушал их довольно равнодушно.
— Понятно. А что вы собираетесь с ним делать?
Александр потер шею. У него болело все тело, он наставил себе новых синяков и вывалялся в грязи.
— Нам нужен только его чертов бантик. Но его, кажется, приклеили. Сколько мы ни бегали за собачонкой, как его ни трясли, бант торчит на месте.
Хэмрик поднял наволочку, и рычащая курносая морда Маффина прижалась к ткани изнутри.
— Я не суну туда руку, чтобы снять бант. Хоть какие деньги сулите!
— И я тоже. — Старина Роб помахал рукой в повязке и поморщился. — Если я больше не нужен вашей светлости, я лучше пойду на кухню. Пусть как следует перевяжут мне руку.
Распахнув дверь, Маккриди сунул монету в здоровую ладонь старика, и он вышел. Хэмрик поспешно отдал Александру мешок с собакой и тоже потребовал награду. Маккриди закрыл за ними дверь.
— Ни тот ни другой не получит на кухне и корки хлеба, — предрек он. — Они вступили в сговор с врагом и теперь узнают цену предательству.
Глядя на мешок, Александр проворчал:
— Ну и как мне снять бант? Может, потрясти мешок и…
— Милорд, прошу вас, дайте собаку мне.
Александр был рад отдать ему мешок.
— Что ты собираешься делать? Это смертельно опасно. Собака злобная, как черт, хладнокровная, коварная…
— Ваш бант, милорд.
Александр онемел. На раскрытой ладони камердинера лежал розовый бант Маффина, а сам пес, надежно зажатый у него под мышкой, тяжело дышал и выглядел очень довольным собственной особой.
— Как, черт подери, тебе это удалось?
— Мой дядя был фермер-терьеровод. Я вырос среди собак и знаю пару-тройку приемов.
— Фермер-терьеровод?
— Полагаю, следовало выразиться — фермер-собаковод, но мне не нравится, слишком просто звучит.
— Понятно. То есть ты знаешь пару-тройку приемов, но не предложил своей помощи?
