Джоанна Линдсей - Нежный плут
– Интересно, кто это такой? – услышала она голос миссис Виджинз. – Может быть, один из людей ваших братьев, Джорджина?
«Ну да, наверное. Они собирают новых охранников в разных портах, и в Бриджпорте часто появляются незнакомые лица». Она по-прежнему не решалась оглянуться на дверь.
– Он не похож на моряка, – продолжил мистер Виджинз.
– Нет, не похож, – заговорил Бойд, о присутствии которого Джорджина забыла. – Но лицо, кажется, знакомое. Где-то я его уже видел, но не могу вспомнить, где…
«Ну хватит этих надежд», – печально подумала Джорджина и обернулась. Он стоял всего в десяти футах от нее, высокий элегантный блондин, до боли привлекательный. Но зеленые глаза, уставившиеся на нее, были холодными. Ей показалось, более угрожающего взгляда она никогда не видела. Ее любовь, ее англичанин и – как она снова понимала – ее падение.
ГЛАВА XXXI
– Что с тобой, Джорджи? – спросил Бойд в тревоге. – Тебе плохо?
Она не смогла ответить. Он коснулся ее руки, но она даже не взглянула на него. Она, не отрываясь, смотрела на Джеймса, ей не хотелось верить, что перед нею действительно он, и все-таки она надеялась!
Джеймс постригся. Раньше у него были длинные волосы, и он начал подвязывать их перед высадкой на Ямайке. Тогда они сильно отросли, и он со своей золотой серьгой гораздо больше походил на пирата, чем когда-либо. Но сейчас он был совсем другим. В нем появилось нечто царственное, подчеркнутое шелком и бархатом. Потрясающее впечатление производил темно-бургундский цвет его костюма: многочисленные огни в зале играли на его бархатном воротничке, как драгоценные камни. Шелковые чулки были снежно-белыми, как и галстук, на котором сверкал большой алмаз, бросающийся в глаза прежде, чем его хозяин.
Джорджина увидела все это сразу, как только обернулась к нему, но прежде, чем его взгляд приковал к себе ее внимание. Этот взгляд предвещал какую-то опасность для ее жизни. За те недели, что они провели вместе, она видела Джеймса Мэлори в самом разном настроении, но никогда не видела его по-настоящему злым, – злым настолько, чтобы терять хладнокровие, если, конечно, оно ему было свойственно. Его взгляд, как ей казалось, мог погасить горящий уголь: он был дьявольски зол, и она плохо себе представляла, что он собирается делать.
– Ты его тоже знаешь?
– Тоже?
«О, конечно, Бойду показалось, что он его где-то видел. Очевидно, это не так». Но прежде чем она успела что-то сказать, выйдя из оцепенения, Джеймс сам нарочито неторопливо направился к ней.
– Джорджи в платье? Как необыкновенно! – Его сухой голос звучал столь отчетливо, словно он говорил для всех. – Да, это, конечно, ты. И в самом деле в платье. Хотя мне больше нравится, когда ты в штанах. Открывает гораздо больше и нечто потрясающее…
– Кто вы такой, мистер? – агрессивно спросил Бойд, выступая вперед и вставая на пути Джеймса.
На минуту показалось, что Джеймс просто отбросит его в сторону (а Джорджина не сомневалась, что он так и сделает).
– Черт возьми, никак ты собираешься мне помешать, парень?
– Я спросил, кто вы такой? – повторил Бойд, вспыхнув и пытаясь скрыть свое замешательство в насмешке: – Не считая того, что вы англичанин.
– Не считая того, что я англичанин, я Джеймс Мэлори. А теперь будь хорошим парнем и уйди в сторону.
– Не стоит спешить. – Уоррен стал рядом с Бойдом. – Имя ничего не говорит о том, кто вы такой и зачем пожаловали.
– Еще один? Кажется, дело осложняется, Джорджи? – обратился Джеймс к ней, и у нее не осталось никаких сомнений в его намерениях.
– Это мои братья, Джеймс, пожалуйста, не надо…
– Братья? – спросил он насмешливо и вновь посмотрел на нее своими холодными зелеными глазами. – А я подумал что-то совсем другое, увидев, как они тебя облепили. – Его тон был достаточно оскорбительным.
Джорджина задыхалась. Бойд побагровел. Уоррен замахнулся, но его удар был отбит. Дрю подбежал, чтобы удержать Уоррена.
– Вы что, с ума все посходили? – зашипел он. – В комнате полно гостей, Уоррен. Черт возьми, мне сегодня весь день кажется, что с тобой что-то не в порядке.
– Ты разве не слышал, как этот сукин…
– Конечно, слышал, но, в отличие от тебя, я узнал, что это капитан корабля, который возил Джорджи на Ямайку. Прежде чем намять ему бока, почему бы не узнать, что ему здесь нужно и почему он ведет себя так… вызывающе.
– Пьян, конечно, – заметил Бойд.
Джеймс продолжал смотреть на Джорджину.
– Ты была совершенно права, Джорджи, твои братья невыносимы.
Она, конечно, рассказывала ему о братьях, и это его замечание относилось к ее первым дням на корабле. Она тогда сказала, что хотела бы иметь других братьев, не говоря уже о Маке.
Джорджина не знала, что делать. Она боялась спросить у Джеймса, зачем он здесь и почему смотрит на нее с такой ненавистью. Ей хотелось увести его, пока не разразилась гроза. Но она не была уверена, что обстановка в доме изменится к лучшему, если они останутся наедине. Однако что-то надо было делать.
Она взяла Уоррена за руку, и почувствовала, как тот напрягся.
– Мне нужно поговорить наедине с этим капитаном.
– Нет, – просто ответил Уоррен.
По его лицу она поняла, что тут ничего не добьешься, и обратилась к другому брату:
– Дрю!
Дрю был большим дипломатом. Он, как бы не услышав ее обращения, посмотрел на Джеймса и учтиво спросил:
– С какой целью вы здесь, капитан Мэлори?
– Если вы хотите знать, я пришел вернуть имущество Джорджины, которое она бездумно оставила в нашей каюте.
Джорджина издала сдавленный стон. Слово «нашей» вспыхнуло как сигнальный огонь в темную ночь. И все поняли его скрытый смысл. Ее подозрения подтвердились. Падение ее становилось очевидным, особенно если учитывать крайне опасное возбуждение Джеймса, явно теряющего присутствие духа.
– Я могу объяснить, – начала она, не подумав, что не следует входить в какие-либо подробности.
– Я предпочел бы, чтобы объяснил капитан Мэлори, – сказал Уоррен, с трудом сдерживаясь.
– Но…
– И я тоже, – перебил ее Дрю уже не таким рассудительным, как раньше, тоном.
– Черт возьми! Вы что, специально набиваетесь на драку? Надо же разбираться, Уоррен! Нельзя все время повторять одно и тоже.
– Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – потребовал Клинтон.
Он пришел вместе с Томасом, и Джорджина почти обрадовалась этому обстоятельству: может быть, теперь Джеймс поостережется в словах и не будет унижать ее человеческое достоинство?
– Все в порядке, моя хорошая? – спросил Томас, покровительственно обнимая сестру за плечи.
