Адель Эшворт - Мой нежный граф
Кэролайн еще крепче обняла его за шею и пробежала пальцами по его волосам.
— Наверное, ни при чем. Только вот мужчины, похоже, находят, что их природа требует снова и снова обладать женщинами. После того, что было сегодня ночью, я, кажется, понимаю, какое это наслаждение, и потому удивляюсь, как неженатый мужчина твоего возраста мог воздерживаться от соблазнов.
Брент прижал ее ноги своим бедром.
— Образование и работа много значили для меня, Кэролайн, несколько лет подряд требуя почти безраздельного к себе внимания. Иногда я чувствовал себя одиноким, даже ненужным, но мое время было занято другим, и, по правде говоря, женщины не играли особой роли в моей жизни. Потом, во Франции, я встретил мать Розалин, и она удовлетворяла мои физические нужды, когда мне это было необходимо.
— Звучит весьма бесцеремонно, — с улыбкой сказала Кэролайн, смахивая с его щеки выбившийся локон. — А две другие леди?
Он усмехнулся.
— А что с ними?
Кэролайн посмотрела ему в глаза.
— Кто они?
Брент опустил руку и обхватил ее грудь, породив у нее внутри трепет. Кэролайн, однако, не сдавалась.
— Кто они? — медленно и более решительно переспросила она.
Он ласково пробежал большим пальцем по ее соску, наблюдая, как он реагирует на его прикосновение, и тихо ответил:
— Первая была дочерью одной из горничных моей матери.
Кэролайн устремила на него недоуменный взгляд, и это заставило его еще раз усмехнуться.
— Ей было девятнадцать, мне — семнадцать, и одним дождливым полднем, прежде чем я успел понять, что происходит, она соблазнила меня на конюшне. Вся наша связь была какой-то неловкой, но она знала, что делает. За два дня мы успели сделать это восемь раз, никому не попавшись на глаза, а потом она покинула поместье в поисках… полагаю, других галантных кавалеров. С тех пор я ее не видел.
Громко, недоуменно Кэролайн спросила:
— Восемь раз? Вы сделали это восемь раз за два дня?
— Мне тогда было семнадцать лет, Кэролайн, — сказал в свою защиту граф, как будто это все объясняло.
Она продолжала смотреть на него распахнутыми от острого интереса глазами.
— Ты мог бы сделать это столько же раз теперь?
Брент начал медленно водить пальцами ног вверх и вниз по ее голени.
— Сомневаюсь, но буду счастлив попытаться, малышка.
Ее мысли вдруг переключились на нечто более важное в их теперешней жизни.
— А если бы она от тебя забеременела?
— Этого не произошло.
— Откуда ты знаешь?
Он нежно сжал ее сосок.
— Если бы она забеременела, ее семья потребовала бы компенсации от моей семьи, и мне пришлось бы покинуть страну, чтобы укрыться от гнева матери.
Ответ графа невероятно опечалил Кэролайн, и она подняла голову и поцеловала его в губы. Он тут же откликнулся, заключив ее в объятия, и крепко прижал к себе.
— А третья? — шепнула она ему в губы.
Брент без колебаний ответил:
— Третья — это ты.
Кэролайн расплылась в довольной улыбке и обхватила ладонями его лицо.
— Значит, ты в самом деле никогда не спал с прекрасной Паулиной Синклер?
Быстро и неожиданно Брент навалился на нее всем телом и накрутил ее волосы на пальцы, чтобы надежно удержать ее голову у себя в ладонях.
— Кто тебе сказал, что она прекрасна? — потребовал он ответа.
Поскольку Кэролайн не приходило в голову ничего, кроме правды, она в конце концов пролепетала:
— Недда… упоминала об этом.
Он тихо, удивленно рассмеялся.
— Ты спрашивала мою экономку о женщинах моего прошлого?
Кэролайн фыркнула и закатила глаза.
— Конечно, нет. — Затем, поскольку такой ответ явно не убедил Брента, она призналась в том, что он уже знал. — Я просто не понимала, почему ты не женился на ней, ведь, если верить Недде, она была воплощением миловидности и светского блеска.
Его черты смягчились.
— Не захотел, после того как застал ее на конюшне, занимающейся сексом с другим мужчиной. — Он опять тихо рассмеялся. — Похоже, что после спальни это самое популярное место для первых спариваний.
Кэролайн потрясенно смотрела на него.
— Ты застал ее в таком виде?
— С широко расставленными ногами и юбками, задранными выше талии.
Кэролайн попыталась представить, каково было Бренту увидеть женщину, на которой он собирался жениться, в таком непристойном виде с другим, и ощутила прилив глубокого сочувствия.
— Недда сказала мне, что она не захотела выходить за тебя из-за Розалин, — тихо призналась она.
Брент погладил ее по щеке.
— Я позволил остальным считать, что она сама отказалась от меня, ибо это был единственный благородный выход. Я не хотел доносить эту новость до общества и губить ей жизнь. Она и сама отлично с этим справлялась.
Кэролайн обняла его, удерживая голову на уровне своего лица.
— Я никогда не знала человека, которым бы восхищалась больше, чем тобой, Брент, — с обожанием прошептала она. — Я так горжусь, что ты мой муж.
Искренность, которая сквозила в ее голосе и выражении лица, как будто ослепила его на миг. Потом его замешательство сменилось нежностью. Брент заключил Кэролайн в объятия и слился с ней в глубоком, пылком поцелуе.
— Я хочу снова заняться с тобой любовью, Кэролайн, — мягким, охрипшим от страсти голосом сказал он.
— Я тоже тебя хочу, — шепнула она, безоговорочно отдаваясь его власти, тесно прижимаясь к нему, скользя кончиками пальцев по его спине и целуя мягкими, нежными касаниями. Услышав, как он застонал, и почувствовав его нарастающее желание на своем бедре, она внесла поправку: — Но предоставлю тебе щедроты своего тела с одним условием.
Брент медленно поднял голову и смерил ее довольным взглядом.
— Мне поистине страшно спрашивать, каким оно может быть.
Кэролайн опять расплылась в улыбке.
— Откуда у тебя взялась теплица?
Он расслабился, и его глаза блеснули.
— Она принадлежала моей матери.
— Твоя мать была ботаником? — удивленно спросила Кэролайн.
— Пыталась им быть. — Брент накрыл ее грудь ладонью. — Но ей не хватало твоего таланта и усердия.
Сердце ее преисполнилось радостью от его слов.
— Можно мне оставить ее? — почти взмолилась она, понимая, что выглядит робкой и неуверенной, но даже в таком порыве дерзости не смея посмотреть Бренту в глаза.
Вдруг, будто отвечая ей, Брент сдвинулся ниже и обхватил ртом ее сосок. Он принялся искусно вращать языком, посасывать, целовать, лишая ее сил. Кэролайн развела ноги, уступая его настойчивой руке.
Слова были уже не нужны.
Он вздрогнул, проснулся и резко сел на постели. Сердце глухо колотилось, тело покрылось потом. Глаза пытались привыкнуть к окружавшей его темноте, а мозг лихорадочно работал, разгоняя туман замешательства и стараясь погасить вспышку внезапно охватившего его страха.
