Киран Крамер - Скажи герцогу «да»
Люк уловил некоторую враждебность — и ему это понравилось.
— В самом деле? — удивилась Дженис. — Видимо, залюбовалась прекрасным видом и не услышала. Так о чем речь, ваша светлость?
Люк сразу же упал духом. Черт бы все побрал! Может, она и вправду не расслышала вопроса? Колокольчики на санях звенели так громко, что у него разболелась голова.
— Я хотел бы знать, куда сначала вы желаете поехать в наш медовый месяц, когда станете следующей герцогиней Холси.
«Самодовольный ублюдок!» Люк подстегнул лошадей, не в силах дождаться, когда они доберутся наконец до вдовьего дома.
— На ваше усмотрение, ваша светлость, любое решение я приму с радостью, — беспечно, как ни в чем не бывало сказала Дженис.
Люк аж заскрежетал зубами, услышав такой ответ. Он терпеть не мог этот ее голос, тот самый надменный лондонский голос, которым она говорила с ним, когда они в первый раз встретились. Так Дженис оборонялась, а это означало, что либо она в данный момент страшно напугана — и пусть это нехорошо, но давало ему надежду, — либо сдалась, капитулировала, обрекая себя на жизнь в соответствии с обычаями своего класса.
Люк понимал, что для нее это правильно, но, несмотря на это, у него скручивало желудок при мысли, что, вполне возможно, она сама приняла решение занять более высокое положение в свете. Ее родители будут довольны. Она никогда не будет ни в чем нуждаться. Жизнь ее станет яркой, полной приключений. Она будет путешествовать по миру и встречаться с важными людьми, где бы ни оказалась.
Искушение стать герцогиней, наверное, было слишком сильным, и она не смогла устоять.
И если это так, что ж: тем легче Люку будет забыть о ней. И вслед за этой мыслью он поспешил убедить себя не поддаваться гневу: она оказалась точно такой же, как и все остальные в этом мире, то есть позаботилась только о себе. Но разве это и не его девиз тоже?
Так почему же он не может смириться? Почему никак не справится с собой? Люк сосредоточился на скрипе снега под полозьями саней. За следующей высокой живой изгородью вскоре покажется беседка в восточном стиле, а дальше за поворотом — вдовий дом. Но…
Проклятие! Как он зол!
«Забудь ее». Он сделал медленный глубокий вдох, потом еще… Ему понадобились все силы, чтобы наконец вернулось самообладание, а вместе с ним — и способность мыслить рационально.
— А вы что думаете, леди Дженис? Бостон в следующем году? Омары? Суп‑пюре из моллюсков? — донесся в тот же миг до его слуха голос мисс Бренсон.
— Как решит его светлость, так и будет, — смиренно ответила та.
Люк поморщился при этих словах, а особенно от тона, которым они были сказаны. Господи, скорее бы уж вдовий дом!
— А она, оказывается, послушная, — продолжила между тем мисс Бренсон, обращаясь к Грейсону. — Я знаю, что вам, мужчинам, нравятся покорные женщины. Только ведь с ними так скучно!
Она сокрушенно вздохнула.
— Когда приедете в Америку, леди Дженис, вам понадобится крепкий хребет и железная воля — размазни у нас не выживают.
Если бы мисс Бренсон знала, как ошибается, считая Дженис бесхребетной! Люк молился, чтобы она не забыла им продемонстрировать и другие свои качества.
У вдовьего дома он остановил лошадей и спрыгнул на землю, чтобы помочь дамам выйти.
Мисс Бренсон, подавая руку, окинула Люка оценивающим взглядом и проговорила, не позаботившись понизить голос:
— Какой великолепный образчик мужественности!
Дженис никак не отреагировала на это замечание и даже не взглянула на него: просто протянула руку в перчатке.
Он помог ей спуститься и еле слышно прошептал:
— Вы в порядке, миледи?
Это все, что он хотел знать. Никто другой не мог его услышать.
Но она, не проронив ни слова, прошла мимо него прямо к дому и там остановилась, ни разу не оглянувшись на Люка, пока к ней не присоединился Грейсон.
Осознание: она леди, а он простой грум — тяжелым камнем навалилось на грудь. Даже если докажет, что является законным наследником герцога, в душе Люк все равно останется грумом, боксером, солдатом, даже вышибалой, который зарабатывал деньги, выкидывая скандалистов из пабов.
«Взгляни правде в лицо, Каллахан: она не для тебя. Ей ближе такие, как Грейсон. Да ты в ней и не нуждаешься».
Глава 22
Дженис отчаянно хотелось поговорить с Люком, но не получалось: Грейсон следил за каждым ее шагом, словно ястреб. Когда Люк, подавая руку, спросил, все ли с ней в порядке, она с трудом смогла это вынести. Ей хотелось сказать: «Нет. Не в порядке. Но я ничего не могу с этим поделать. Если попытаюсь, то подвергну вас опасности!»
Она ни на секунду не забывала об этом, снова и снова прокручивая мысли в своей голове в поисках выхода, но так и не сумела ничего придумать. Самая лучшая из всех ее идей — сбежать отсюда, добраться до Лондона и просить помощи у семьи. Ей придется сообщить им всю правду, они, конечно, страшно расстроятся сделанным ею выбором, но силой за герцога не выдадут.
Возможно, ее отец каким‑то образом добьется, чтобы Холси не причинил вреда Люку, но сумеет ли реально защитить? Герцог Холси по положению значительно выше ирландского маркиза Брэди и если захочет причинить Люку вред, ему это удастся.
Дженис пришлось даже рассмотреть самый ужасный вариант развития событий: Холси скажет ее отцу, что Люк соблазнил ее, и тот — упаси бог — поверит и тоже захочет с ним поквитаться.
Так стоит ли вовлекать семью? Да и в любом случае Дженис сейчас как в ловушке — не вырваться.
— Сначала мы осмотрим дом, а затем посетим теплицу, где выращивают орхидеи, — сказал его светлость и крепко сжал руку Дженис.
Краем глаза она заметила Люка, занимавшегося лошадьми, но как подобраться к нему поближе, чтобы перекинуться хоть парой слов, представления не имела. Можно было бы оставить записку в санях, но у нее ничего не было, кроме теплого шарфа, чтобы якобы случайно обронить.
Пока они осматривали дом — кстати сказать, восхитительный, — она не находила себе покоя: то и дело украдкой выглядывала из окон на северной стороне, выходивших на теплицу и маленькую конюшню, в надежде увидеть Люка — и в результате упустила большую часть того, что рассказывала экономка и о самом доме, и о заведенных здесь порядках.
Угощаясь в парадной гостиной клубникой и шампанским — за что следовало поблагодарить герцога, — Дженис воочию убедилась, что вдовий дом ни в коей мере не принижал статус вдовствующей герцогини, поскольку был красив, уютен и содержался в образцовом порядке.
И все‑таки Холси почему‑то приказал перевезти ее светлость в поместье и поселить в темной комнате, без компании, где его сомнительные приятели получали больше внимания, чем она.
