Карен Монинг - Сердце горца
«Не одна я такая», – с облегчением подумала она. Она не аморальный человек, не бесхарактерная женщина, ждущая, когда ее похитит Существо; в Существах действительно было что-то притягательное и необычайно привлекательное что-то такое, чему женщины не могли противостоять. Адам произвел на Гвен и Хло такое же впечатление, как и на нее.
«Да разве могло быть иначе?» – подумала она, посмотри на него их глазами. Он был сильным, золотокожим принцем Чара, ростом почти в шесть с половиной футов, тело его состояло практически из одних мускулов, длинные черные волосы водопадом спускались до пояса. На нем были джинсы, ботинки, свитер цвета слоновой кости и кожаная куртка, золотое ожерелье сверкало на шее, и он излучал темную, сверхъестественную чувственность. Его точеные черты лица сияли необузданной красотой, которую оттеняла темная щетина. Древней образованностью и неукротимой сексуальной энергией светились его экзотические двухцветные глаза. Слабый пряный мужской запах жасмина и сандала, который всегда окружал его, внезапно, казалось, заполнил комнату пьянящим, хмельным ароматом. И Габби спрашивала себя, уже не в первый раз, было ли что-то искусственное в запахе, который издавало Существо и который действовал на противоположный пол как самый сильный возбудитель.
Адам был воплощением ожившей фантазии и излучал неодолимый соблазн, в котором содержалось какое-то необъяснимое предупреждение об опасности. Что-то в нем говорила «Я могу принадлежать тебе, малышка, попробуй, я – сплошная проблема, и тебе это понравится» и пробуждало в женщине первобытные сексуальные инстинкты. Возбуждало ее, хоть она и знала, что ей нужно бежать без оглядки.
И вот теперь, видя выражение на лицах Гвен и Хло, Габби спрашивала себя, как она могла до сих пор не переспать с ним? Сколько еще она сможет ему сопротивляться?
«И раз уж на то пошло, – с раздражением признала она, видя, как смотрят на него Гвен и Хло, – зачем мне сопротивляться?» Похоже, они бы этого делать не стали.
– Вот тебе раз! – тихо сказала Хло.
– Да уж, – затаив дыхание, ответила Гвен.
Обольстительный принц Чара одарил их улыбкой, полной дьявольского очарования, улыбкой сексуальной, игривой озорной, и на короткий миг, перед тем как изогнулись усмешке его губы, кончик языка задержался между белыми зубами и темные глаза сверкнули золотом.
Габби застонала. И тут же спохватилась, спрятав стон за сухим кашлем. Ее тайная страсть вдруг стала заметна окружающим, и ей это совсем не нравилось. И вероятно, не ей одной.
– Ты думаешь то же, что и я, Дэгьюс? – недовольно спросил Драстен.
– О да, – мрачно ответил Дэгьюс. – Тебе тоже больше нравилось, когда он был невидим?
– Без сомнения.
– Заколдовать его снова?
– Я не против.
Адам запрокинул голову и рассмеялся, его глаза сверкнули золотым огнем.
– Черт возьми, как же хорошо снова обрести форму, – довольно промурлыкал он.
ГЛАВА 18
Драстен и Дэгьюс были не единственными, кто хотел бы видеть Адама незримым... или, скорее, не видеть его вообще.
В поместье Келтаров было еще двадцать три женщины – если не считать Гвен, Хло и ее кошку, – и Габби это знала, потому что вскоре после того, как Адам стал видимым, ей представился случай лицезреть всех обитательниц замка, от самой крошечной малышки до ковыляющей старухи.
Все началось с прихода толстой тридцатилетней горничной, которая явилась, чтобы задернуть шторы и поинтересоваться, «не желают ли господа чего-то еще?». В тот момент, когда ее взгляд из-за очков упал на Адама, она начала заикаться и запинаться. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вернуть своим действиям некое подобие согласованности, но она все-таки сумела, спотыкаясь, выйти из библиотеки, чуть не перевернув лампу и маленький столик, встретившиеся ей на пути. Очевидно, она просто спешила дать сигнал и привести все силы своего семейства в боевую готовность, поскольку вскоре начался настоящий парад: румяная пышная служанка зашла и предложила долить еще чаю (хотя они не пили никакого чаю), за ней по пятам проследовала хихикающая женщина, которая якобы искала потерянную тряпку для пыли (которую – удивительно ли? – она так и не нашла), за ней появилась третья, искавшая метлу (неужели в Шотландии убирают в замках по ночам – кто бы мог подумать!), затем четвертая, пятая, шестая, которые спрашивали, устроит ли мистера Блэка Хрустальная комната (почему-то никто не интересовали тем, какая комната устроит Габби; она ожидала, что в итоге ей отведут комнатушку где-то в надворных постройках). Седьмая восьмая и девятая пришли объявить, что комната Адама готова, и узнать, не желает ли он, чтобы его проводили? Наполнили ему ванну? Помогли раздеться? (Ну, последний вопрос они, может, и не задавали, но он читался в их глазах.) Затем с разными промежутками во времени появилось еще с полдюжины женщин, повторяющих одно и то же снова и снова. Они уверяли, что сделают «все, абсолютно все, что пожелает мистер Блэк».
Шестнадцатая пришла, чтобы забрать двух крошечных девочек с колен Адама, несмотря на их протестующие вопли (и сама не уселась к нему на колени только потому, что Адам поспешно встал), двадцать третья и последняя была так стара, что могла сойти кому-то за прапрабабушку, но даже она бесстыдно флиртовала с «милым мистером Блэком», хлопая несуществующими ресницами и приглаживая тонкие седые волосы покрывшимися пятнами руками с просвечивающимися синими венами.
Но больше всего Габби поразила кошка – кошка, которая, видимо, оказалась самкой, и вдобавок в период течки. Она плавной походкой вошла в библиотеку, подняв хвост, кокетливо закрученный на конце, и начала тереться своей мягкой шерсткой о лодыжки Адама, мурлыча и, вероятно, доводя себя этим до состояния блаженства, от которого она жмурилась и изгибалась.
«Мистер Блэк, черт бы подрал вас всех! – хотелось закричать Габби (она любила кошек, правда, любила; и раньше ей никогда не хотелось пнуть никого из них, но, Боже правый, – Даже кошки?..), – Существо, и я его обнаружила, поэтому он – мое Существо. Руки прочь».
Но похоже, все о ней забыли, как подозревала Габби, не в последнюю очередь благодаря тому, что они были замужем за такими необычайно сексуальными мужчинами), а Габби сидела молча, чувствуя, что постепенно становится почти такой же невидимой, каким до этого был Адам. Как будто он не просто избавился от заклятия, но и каким-то образом перенес его действие на нее.
Наконец, видимо потеряв терпение, Драстен приказал прислуге ложиться спать, грозно хлопнул дверью библиотеки а после недолгой паузы закрыл ее на ключ и прислонился к ней спиной.
– Ты что, вынужден постоянно это терпеть? – насмешливо поинтересовался он у Адама.
