Барбара Картленд - Прелестные наездницы
– Меня сбило с толку ее первое появление в Гайд-парке, – объяснил он. – Она ехала рядом с Хупером в белой амазонке. Это вызвало настоящую сенсацию.
– Кандида рассказала мне, как она нервничала, как неловко себя чувствовала, – сказал Адриан. – Но Хупер заверил ее, что она делает это ради Пегаса, и она поверила ему, хотя тогда и не знала, что он собирается продать коня. Он обещал ей, что не будет этого делать.
Лорд Манвилл вспомнил страх в глазах Кандиды, когда он спросил майора, сколько тот просит за лошадь. Почему же он не понял с самого начала, что с этой девушкой было что-то не так? Почему же он был так слеп, так невероятно глуп?
– Я был круглым идиотом, – признался он, и в голосе его звучало смирение, которого Адриан никогда раньше не слышал. – Но я твердо решил найти ее, прежде чем с ней что-нибудь случится. Скажи-ка мне, что у нее в узелке.
– Поэмы ее отца, – ответил Адриан, – и несколько дорогих ей вещей, оставшихся у нее, после того как дом со всей обстановкой был продан. Мать у нее умерла, а затем отец упал и разбился, когда был пьян. Лишь когда отца не стало, Кандида узнала, сколько всего они задолжали торговцам и многим людям в районе. Единственное ценное, что у нее оставалось, – это Пегас. Деньги, которые майор Хупер заплатил за него, пошли на то, чтобы старый конюх этой семьи имел жилье и не бедствовал.
– Старый конюх! – вскричал лорд Манвилл. – Вот туда-то она и поехала. Ты знаешь, где он живет?
– Да, она говорила мне, – ответил Адриан. – В деревне Литтл-Беркхэмстед, недалеко от Гончарного рынка.
– Завтра я первым делом еду туда, – пообещал лорд Манвилл, и глаза его как-то по-новому засияли. – Спасибо, Адриан. Я почти уверен, что завтра привезу сюда Кандиду.
– Надеюсь, – тихо отозвался Адриан.
Лорд Манвилл встал и положил руку ему на плечо.
– Ты абсолютно уверен, что не хочешь жениться? – спросил он. – Я был не прав, когда не давал согласия.
– Кандида помогла мне понять, что я не люблю Люси, – спокойно сказал Адриан. – Благодаря ей я понял также, что человек должен сначала сделать что-то в жизни – что-нибудь стоящее. Когда я увидел этих напыщенных щеголей, которых сэр Трешэм привез сюда вчера, то понял, что Кандида была права. Я никогда не хотел быть светским молодым человеком. Теперь я знаю, что должен работать. Не для того, чтобы делать деньги, – в этом нет необходимости, – но чтобы испытать себя и, если возможно, принести другим людям какую-нибудь пользу.
– Это из-за Кандиды ты стал думать так? – спросил лорд Манвилл с удивлением в голосе.
– Благодаря ей я понял очень многое из того, о чем раньше и не задумывался, – сказал Адриан. – Видишь ли, в чем дело, пусть Кандида жила в деревне, она, может быть, простодушна и наивна, а, на твой взгляд, еще и невежественна, но мне показались чрезвычайно мудрыми ее суждения о вещах, которые по-настоящему имеют значение в этой жизни.
– Сейчас я начинаю это понимать, – сказал лорд Манвилл и, опустив голову, вышел из комнаты.
Утром он уехал еще до того, как Адриан спустился к завтраку.
– Как вы думаете, его светлость найдет мисс Кандиду? – обеспокоенно спросил Бейтман. – Мы все очень волнуемся: здесь еще никогда не было более прелестной молодой леди. Уж мне-то можно верить, я здесь служу тридцать пять лет.
– Я уверен, что его светлость найдет ее, – успокаивающе сказал Адриан. «Совершенно ясно, – думал он, – что она вернулась в Литтл-Беркхэмстед». Он хотел заняться своими стихами, но понял, что не сможет сконцентрироваться, и спустился к конюшням, чтобы поговорить с Гартоном.
– Вы уверены, Гартон, что мисс Кандида совершенно ничего не сказала о том, куда едет? – спросил Адриан.
Гартон покачал головой.
– Нет, мистер Адриан. Его светлость спрашивал меня то же самое. Меня здесь не было, когда она только пришла, но я услышал, что во дворе что-то происходит, и спустился. Они выводили Пегаса из стойла, а мисс Кандида стояла и ждала его. У нее в руках был белый узелок, и выглядела она такой бледной, что я подумал: что-то не в порядке.
«Наверное, стоит, чтобы с вами поехал один из конюхов, мисс Кандида», – говорю я ей.
«Нет, спасибо, Гартон, – отвечает она. – Я хочу поехать одна. А кроме того, ни одна лошадь, кроме Грома, не может бежать так же быстро, как Пегас».
Мы и раньше смеялись с ней по этому поводу, и я посмеялся бы и на этот раз, если бы не видел, что она выглядит больной, будто в обморок готова упасть.
«С вами все в порядке, мисс?» – спрашиваю я.
«Все нормально, – отвечает она. – Помогите мне взобраться в седло, Гартон, у меня немного болит рука».
«Только не говорите, что у вас ревматизм, мисс», – улыбаюсь я.
«Нет, дело не в этом, – отвечает она. – Просто я упала и слегка ушибла руку, но это скоро пройдет».
Я помог ей сесть в седло; легкая она, будто пушинка. Но когда она взглянула на меня сверху вниз, в ее лице было что-то такое, от чего у меня сердце защемило, честное слово, мистер Адриан.
«До свидания, Гартон, – говорит она, – и спасибо вам за всю вашу доброту».
И она уехала.
– У вас тогда не мелькнуло мысли, что она не вернется? – спросил Адриан.
– Я боялся и думать о таком, – ответил Гартон. – Я не согласился бы расстаться с мисс Кандидой или Пегасом за все деньги, что есть в Английском банке.
– Я тоже, – согласился Адриан.
Он вернулся в дом и стал ждать, пытаясь прикинуть, сколько времени займет у лорда Манвилла поездка по сельской местности до Литтл-Беркхэмстед. Точного расстояния он не знал, но ужин уже безнадежно остыл, когда лорд Манвилл вернулся.
Как только Адриан услышал шаги своего опекуна в холле, то понял, что поиски были безуспешными. Но все же он не удержался и задал сам собой напрашивающийся вопрос:
– Узнал что-нибудь о ней?
– Старый конюх не видел ее и ничего о ней не слышал, – ответил лорд Манвилл, – но он рассказал мне о Кандиде много такого, о чем я сам должен был догадаться сразу же, как только встретил ее. Я видел могилу ее родителей на кладбище и дом, в котором она жила. Эх, Адриан, как же я мог хотя бы на мгновение подумать, что она прелестная наездница? Я снова и снова задавал себе этот вопрос каждую секунду по пути домой.
В его голосе звучало такое страдание, что Адриан мягко заметил:
– Мне кажется, большинство людей видят во всем то, что предполагают увидеть. Это и ввело тебя в заблуждение. Кандида как-то раз сказала мне, что мы слишком мало доверяем нашей интуиции, идет ли речь о лошадях или о людях.
– Я не доверял ей вообще, – с горечью отозвался лорд Манвилл.
Регулярно, день за днем, лорд Манвилл уезжал из дома утром и возвращался вечером. Адриану казалось, что с каждым днем лорд становится все добрее, доступнее, но совершенно очевидно – несчастнее. Он так похудел, что одежда болталась на нем как на вешалке, но, как ни странно, это ему шло. Он бросил былые увеселения, прекратил свой беспутный образ жизни, который, даже при крепком телосложении и отменном здоровье лорда, начинал давать о себе знать.
