Патриция Макаллистер - Горный ангел
Наконец Эйнджел остановила свой выбор на зеленом муслине. Рейчел прекрасно подойдет свежий весенний цвет. Слишком долго она носила серое и коричневое, подчиняясь вкусу своей матери. Рейчел выглядела серенькой мышкой в своих однотонных незаметных платьях. Настало время показать всем ее прекрасные глаза и нежную кожу. Этот великолепный муслин выгодно оттенит их!
Эйнджел представила, как обрадуется ее подарку Рейчел, и сама почувствовала тихую радость. Взяв рулон материи, она собиралась уже пойти к кассе, когда уловила слабый запах розового масла. Потом чей-то локоть толкнул ее в бок, и, обернувшись, Эйнджел увидела пару сверкавших зеленых глаз.
– Лили?! – невольно вырвалось у Эйнджел.
– Привет, цыпленок. Шьешь себе новое платье? Эйнджел отрицательно покачала головой:
–: Это для Рейчел.
Эйнджел осторожно оглянулась, но никто из много численных покупателей, толпившихся перед Рождеством в магазине, не обращал на них ни малейшего внимания. Каждый был слишком озабочен поиском подходящих подарков для своих любимых и близких. Со стороны казалось, что две женщины тихо обсуждают достоинства тех или иных тканей. К тому же Лили была одета гораздо скромнее, чем обычно. На ней было темно-зеленое платье, наглухо за стегнутое до самого подбородка. Рыжие волосы были глад ко зачесаны назад и уложены в низкий пучок, что подчеркивало классический овал ее лица.
Внезапно Эйнджел почувствовала себя безвкусно одетой, хотя прекрасно знала, что ее синий мериносовый костюм сидел на ней отлично и весьма выгодно оттенял золото волос. Эйнджел подумала, что ее нельзя даже сравнивать с Лили, до того та была хороша. Неудивительно, что Холт и не пытался скрывать своей давней привязанности к Лили.
– А я-то думала, что в такую погоду вы с Холтом сидите, обнявшись, дома! Только не говори мне, что он вытолкал тебя из теплой постели и заставил отправиться по магазинам за покупками к Рождеству! – певучим голосом тихо произнесла Лили.
Ощутив острое желание дать Лили пощечину, какой она заслуживала за свою безграничную наглость, Эйнджел холодно сказала:
– Холт на прииске и не вернется в город на праздники.
– Да? – Зеленые глаза Лили округлились от удивления. Ей явно хотелось задать еще несколько вопросов, но она сдержалась. – Что ж, цыпленок, рада была встретить тебя. Желаю веселого Рождества! – И она много значительно коснулась руки Эйнджел своей перчаткой.
Эйнджел сочла ее слова такими же неискренними, как и улыбку на ее ярком лице. Но все же кивнула вежливо и, ухватившись за рулон материи, как утопающий за соломинку, поспешила в очередь к кассе, подальше от всезнающих глаз «старой подруги» Холта.
Ред Гаррет пребывал в ужасном настроении. Это готовы были подтвердить все присутствовавшие в тот вечер в салуне. Разбив вдребезги один стакан, он собирался сделать то же самое со вторым, когда Лили произнесла своим шелковым голосом:
– Хватит, Ред!
Несмотря на ласковость, в ее голосе прозвучала такая властная нота, что шериф воздержался от свое го намерения.
– Шлюхи не смеют приказывать мне! – сузив на литые кровью глаза и обернувшись к Лили, прорычал он.
Лили и глазом не моргнула.
– В моем доме приказываю я! – резко, но спокойно парировала она.
Все наблюдавшие за происходящим облегченно вздохнули, когда Лили, одетая в серебристое сильно декольтированное платье, ленивой походкой подошла к Гаррету и отобрала у него стакан с виски. Со стуком поставив его на стойку бара, она сказала:
– Шериф, ты хочешь начать праздники со скандала? Но что же тогда ты будешь делать потом? Скандалом обычно заканчивают, а не начинают. Да что с тобой стряслось?
Ред огрызнулся, но прежнего запала уже не было. В спокойных зеленых глазах он увидел готовность по пять, к чему он как-то не привык.
– Черт побери, Лили! Жюстина опять прогнала меня прочь! И это в канун Рождества, на глазах у всей моей родни!
Едва заметное удивление мелькнуло в зеленых внимательных глазах, но Лили была слишком осторожна, и Гаррет мог заметить это.
– Что случилось на этот раз?
Ред потер кулаком небритый подбородок.
– Она каким-то образом пронюхала про одну хорошенькую девочку, к которой я захаживаю, и ей это не совсем понравилось...
– Могу себе представить, – сухо отозвалась Лили, в самом деле представляя реакцию этой довольно уродливой женщины на публичную измену мужа. Конечно, Ред уже много лет изменял ей направо и налево, и все в городе знали об этом, но предпочитали молчать.
Теперь же шериф был как никогда близок к полному поражению. Лили с удивлением заметила, что этот старый развратник чуть не плакал. Значит, он действительно любил эту ядовитую змею, на которой был женат!
– Послушай, Ред, – начала она сочувственно, по-дружески обнимая его за плечи и подталкивая к лестнице на второй этаж. – Тут нет ничего непоправимого. Забудь об этом на время, отвлекись немножко. Да, чуть не забыла, о тебе спрашивала Цилия! Ты давненько не навещал ее!
Ред тотчас же перестал ныть, что подсказало Лили истинную глубину его переживаний.
– Ну да? Где же она сейчас, моя дорогуша? Лили улыбнулась, похлопывая его по плечу.
– Она там, наверху, ждет тебя. Что ты сделал с ней, Ред? Она никого не хочет видеть, кроме тебя!
В знак благодарности Ред прижал Лили к перилам, затем отпустил и стал подниматься на второй этаж, ша таясь и спотыкаясь на каждой ступеньке. Боясь, как бы он не свалился с лестницы, Лили долго следила за ним взглядом, потом велела Джо отослать в комнату Цилии ее «фирменного» напитка.
Когда шериф Гаррет впадал в меланхолию, он становился чрезвычайно опасным и к тому же безмерно разговорчивым. Лили была уверена, что с помощью своего особого напитка и благосклонного отношения молодой женщины, ожидавшей Гаррета наверху, она по лучит всю необходимую ей информацию о том, чем шериф занимался последнее время.
Ближе к полуночи в дверь комнаты Лили раздался слабый стук. Занятая воротником платья, она рассеянно ответила:
– Войдите!
Лили как раз переодевалась после выступления в платье хозяйки салуна, собираясь выйти в зал к клиентам. Она была в относительно добром расположении духа. Ее не совсем пристойное исполнение рождественской песни было встречено овацией. Единственное, о чем она в тот момент могла сожалеть, так это о том, что все праздники ей предстояло провести в одиночестве.
Дверь отворилась, и вошла молодая женщина, закутанная в белую прозрачную накидку, под которой ничего не было. Волосы в беспорядке разметались по плечам. Она так сильно дрожала, что поначалу не могла говорить.
– Цилия! – Лили встревожено бросилась к девушке. – Этот болван сделал тебе больно?
