Лоретта Чейз - Пленники ночи
Исмал уже овладел собой и вежливо улыбнулся, внутренне все же опасаясь, что леди пустит в ход палку. Поклонившись, Исмал пробормотал, что визит леди Брентмор был для него приятной неожиданностью.
— Положим, вы меня действительно не ждали, но вот в том, что вам приятен мой визит, я сильно сомневаюсь, поскольку вы враль от рождения.
Стуча палкой, леди Брентмор прошлась по комнате.
— Читаете? — спросила она, оглядывая полки с книгами.
— Да, миледи. А еще я умею писать.
Проницательные карие глаза остановились на лице Исмала.
— Это мне хорошо известно. Насколько мне помнится, вы мастер подделки. Подделка почерка миссис Стоквелл-Хьюм была просто блестящей.
Исмал внутренне содрогнулся. Десять лет назад, подделав почерк миссис Стоквелл-Хьюм, он послал письмо, чтобы выманить вдовствующую герцогиню и ее внучку в Лондон.
— У вас отличная память, — ответил Исмал. Ни единый мускул не дрогнул на его лице.
— Я пришла не для того, чтобы вспоминать о старых временах. Я пришла посмотреть на вас. — Она оглядела его с головы до ног, и не один раз, а целых три.
— Судят не по словам, а по делам, — проворчала она и, выбрав самый жесткий стул, села. — Вопрос в том, чем вы занимаетесь?
— Полагаю, лорд Квентин проинформировал вас о моем задании.
— Не маячьте передо мной. Сядьте. Я предпочитаю смотреть человеку в глаза, а не сворачивать себе шею.
Исмал придвинул к себе такой же жесткий стул и уселся на него верхом.
Леди Брентмор открыла свою громадную сумку, порылась в ней и достала какой-то документ.
— Вчера ко мне заезжала герцогиня Лэнгфорд. Среди прочего ее беспокоило вот это, — сказала старая дама, передавая Исмалу какие-то бумаги.
Исмал быстро пробежал их глазами.
— Лорд Эйвори приобрел в декабре акции компании «Фендерхилл» на сумму тысячу фунтов? Вы полагаете, что это неудачное вложение денег, ваша светлость? — спросил он.
— Это зависит от вашей точки зрения. Этой компании не существует. И никогда не существовало.
— Значит, его обманули.
— Его заставили приобрести эти акции путем шантажа. — Леди Брентмор внимательно посмотрела на Исмала. — Кажется, вы не удивлены? Я знаю, что вы уже сталкивались с подобными вещами.
— Впервые я столкнулся с такой «техникой» десять лет тому назад. Бриджбертон предлагал подобные сделки жертвам своего шантажа, чтобы помочь им возместить потерю больших сумм денег. Он рассказал, что этому методу его обучил ваш сын, сэр Джеральд.
— Да, это так, — ответила старая леди, ничуть не смутившись тем, что был упомянут ее мерзавец сын. — И как мне рассказал лорд Квентин, вы столкнулись с тем же в деле о «Двадцать восемь»? Так что мне нетрудно вычислить, кто шантажировал Эйвори.
— Полагаю, что это дело рук Фрэнсиса Боумонта, — осторожно согласился Исмал. — Ваша светлость, надеюсь, вы не сказали об этом леди Лэнгфорд?
Леди Брентмор презрительно фыркнула.
— За кого вы меня принимаете? За идиотку? Я сказала, что Эйвори купил не те акции и что он не первый и не последний, кто таким образом теряет деньги, и герцогиня должна благодарить звезды, что ее сын лишился всего тысячи фунтов. Сама она тратит больше на шляпки за один сезон. Но леди Лэнгфорд возмутила не столько потеря денег, сколько наглость Эйвори. Она забывает, что Дэвид уже взрослый человек и волен распоряжаться своим содержанием по своему усмотрению, тем более что он не требует от родителей больше того, что они ему положили. Я думаю, все уладится. — Леди Брентмор постучала палкой об пол. — А что это за нелепая история, которую она мне рассказала: будто Эйвори увлечен Лейлой Боумонт?
— Полный абсурд, — холодно ответил Исмал. — Как вы себе это представляете? Не успела миссис Боумонт похоронить мужа и сразу же стала искать ему замену? И остановила свое внимание на богатом и титулованном молодом человеке, так, что ли?
— Совершенно незачем так сердиться. Я всего лишь передаю то, что мне рассказала мать Эйвори. Но вам следует знать, что леди Лэнгфорд совсем не нравятся его визиты к вдове Боумонта по два раза в неделю. К тому же он остается у нее неприлично долго. Впрочем, не буду спрашивать, как долго у нее остаетесь вы, — презрительно добавила старая дама. — Я встречалась с миссис Боумонт. Не надо быть гением, чтобы догадаться, почему вы все еще болтаетесь в Лондоне и занимаетесь этим неприятным делом.
— Со дня смерти Боумонта прошло менее шести недель. Расследование большинства моих дел занимает несколько месяцев, а иногда и лет. Я не сомневаюсь, что вы понимаете всю деликатность и сложность проблемы, ее нельзя решать с помощью тарана. Может быть, это ваш способ, но не мой.
— Ладно, оставим это. Но я уверена, что вы даже не поинтересовались финансами Боумонта, хотя и знаете, что он приехал в Лондон, будучи на грани банкротства, и не мог воспользоваться ни одним пенни из наследства жены. Об этом позаботился Эри-ар. Или вы думаете, что финансы человека, жившего на деньги, полученные путем шантажа, не важны? Уж конечно, важнее, чем вертеться возле юбок его вдовы.
Стараясь не выдать своего гнева, Исмал отметил про себя, что вдовствующая герцогиня является важным источником информации. Он рассказал о Шербурне, и об истории с булавкой, и о том, как Лейле удалось узнать о подавленности лорда Эйвори.
— Признаюсь, я занялся проблемами маркиза. Но я не вправе их обсуждать, потому что Эйвори может оказаться уязвимым и снова подвергнуться шантажу, что вы только что подтвердили.
— Вы уверены, что Эйвори заплатил Боумонту, чтобы тот никому не выдал его секрета — или секрета кого-либо еще?
Исмал знал, что эта женщина совсем не глупа. Если она задавала этот вопрос, у нее наверняка была на то причина. Но вряд ли можно извлечь пользу из того, чтобы распространять слухи об импотенте. Поскольку эти слухи исходили от пьяницы и наркомана, на них едва ли обратили внимание. А если и поверили бы в них, то это скорее вызвало бы жалость, чем осуждение.
— Кого вы имели в виду, сказав «секрета кого-либо еще»?
— Возможно вы не знали, что брат Эйвори, Чарлз, не интересовался женщинами. И это он помог этому мальчику Карстерсу получить дипломатический пост: он уговорил папашу Лэнгфорда использовать свое влияние. Вряд ли вы знали об этом. Леди Лэнгфорд делится со мной вещами, о которых больше никому не рассказывает. А о том, кого Чарлз любит больше, чем девочек, она мне не говорила, потому что либо не знает, либо не хочет знать. Я сама до этого додумалась. Я вижу гораздо больше, чем некоторые люди — по той простой причине, что не боюсь смотреть. — Наклонившись к нему, вдовствующая герцогиня понизила голос: — На вашем месте я бы выяснила, что именно Эйвори купил на свою тысячу. Держу пари, что не только сомнительное обещание Боумонта держать язык за зубами.
