Лиза Клейпас - Моя до полуночи
– Помощь нужна? – спросил Кэм. Фрост подскочил от неожиданности.
– Какого черта… – Он испуганно обернулся. – Проклятие! Что вы здесь делаете?
– Я хотел задать вам тот же вопрос. – Кэм прислонился к косяку, скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Фроста. – Я решил сделать остановку по пути в Лондон. А что вы ищете за панелью?
– Ничего! – отрезал архитектор.
– Тогда зачем вы пытаетесь ее отодрать?
Фрост нагнулся, чтобы поднять лом. Он держал его так, что легко мог превратить это железо в орудие нападения. Кэм не переменил положения, однако не спускал с Фроста глаз.
– Насколько вы разбираетесь в строительстве и дизайне? – спросил Фрост.
– Не очень хорошо. Мне приходилось плотничать время от времени.
– Да, ваши люди иногда нанимаются в качестве жестянщиков и плотников. Иногда даже кровельщиков. Но никогда в качестве строителей. И наконец, вы вряд ли останетесь здесь на длительное время, чтобы помочь завершить проект, не так ли?
– Вы спрашиваете обо мне или о цыганах вообще? – Тон Роана был безупречно вежлив.
Фрост приблизился к нему, сжимая лом.
– Не важно. А на ваш первый вопрос я отвечу так – я осматриваю дом, чтобы оценить ущерб, нанесенный пожаром, и сделать новый проект. Я хочу помочь мисс Хатауэй.
– Это она попросила вас осмотреть дом?
– Как старый друг семьи – и особенно друг мисс Хатауэй – я сам решил сделать это.
Слова «особенно мисс Хатауэй», сказанные с намеком на право собственности, чуть было не вывели Кэма из себя. Он, который всегда хвалил себя за дружелюбное отношение к людям, внезапно почувствовал неприязнь к этому человеку.
– Может быть, вам следовало бы сначала спросить разрешения? Как оказалось, в ваших услугах не нуждаются.
Лицо Фроста потемнело.
– Что дает вам право говорить за мисс Хатауэй и ее семью?
Кэм посчитал, что в данном случае ему незачем быть тактичным.
– Я собираюсь на ней жениться.
Фрост чуть было не выронил лом.
– Не говорите чепухи. Амелия никогда за вас не выйдет.
– Почему?
– Господи! – воскликнул Фрост. – Вы еще спрашиваете! Вы не джентльмен, вы не ее круга, и… черт побери, вы даже не настоящий цыган. Вы полукровка.
– И все равно я женюсь на ней.
– Но не раньше, чем я увижу вас в аду! – Фрост сделал шаг навстречу Кэму.
– Либо вы бросите лом, – спокойно заметил Кэм, – либо я сломаю вам руку. – Он искренне надеялся, что Фрост нападет на него. Но Фрост положил лом на пол.
– После того как я поговорю с Амелией, она больше не захочет иметь с вами ничего общего, – сказал Фрост. – Я постараюсь сделать так, чтобы она поняла, что будут говорить в обществе о леди, которая спит с цыганом. Уж лучше бы с крестьянином. С собакой…
– Я понял вашу мысль. – Роан улыбнулся так спокойно, что Фрост взбесился. – Но не кажется ли вам интересным, что предыдущий опыт мисс Хатауэй с джентльменом ее круга заставил ее взглянуть более благосклонно на цыгана? Вам ли рассуждать о благородстве?
– Самонадеянный бастард! – пробормотал Фрост. – Вы погубите ее. Если бы вы ее действительно любили, вы бы исчезли навсегда.
Он выбежал из комнаты, и скоро его шаги были слышны уже на лестнице.
А Кэм еще долго стоял в пустой комнате. Его душил гнев, но хуже того, он чувствовал свою вину. Он тот, кто он есть, и этого изменить не в силах. И он не сможет защитить Амелию от тех сплетен, которые неизбежны, если она станет женой цыгана.
Но будь он проклят, если допустит, чтобы она осталась в этом безжалостном мире одна, без него.
Ужин начался в полном молчании. Уэстклиффы и Сент-Винсенты уехали в Бристоль, а Лео отправился в поисках развлечений в деревенскую таверну. Амелия не могла себе представить, какие там могут быть развлечения, но Лео, очевидно, была нужна более сочувствующая компания, чем в Стоуни-Кроссе.
Меррипен оставался в постели и почти все время спал. Это было так на него не похоже, что все сестры сильно беспокоились.
– Я думаю, ему полезно отдохнуть, – сказала Поппи, катая по столу хлебные крошки. Увидев это, к ней поспешил слуга с салфеткой и серебряным совком, чтобы смести крошки со скатерти. – И раны так быстрее заживут.
– Кто-нибудь видел плечо Меррипена? – спросила Амелия, взглянув на Уин. – Наверное, пора менять повязку.
– Я это сделаю, – сразу же вызвалась Уин. – И заодно отнесу ему ужин.
– Беатрикс пойдет с тобой, – посоветовала Амелия.
– Я справлюсь с подносом.
– Дело не в этом… Я имела в виду, что неприлично оставаться одной с Меррипеном в его комнате.
Уин удивилась и скорчила гримасу.
– Мне не нужна Беатрикс. В конце концов, это всего лишь Меррипен.
Когда Уин ушла, Поппи посмотрела на Амелию:
– Ты думаешь, что Уин и вправду не знает, как он…
– Понятия не имею. Я никогда не заводила с ней разговор на эту тему, чтобы она не начала об этом думать.
– Надеюсь, что не знает, – предположила Беатрикс. – Это было бы так печально, если бы она знала.
Амелия и Поппи с удивлением глянули на свою младшую сестру.
– Ты знаешь, о чем мы говорим, Беа? – спросила Амелия.
– Конечно. Меррипен влюблен в Уин. Я поняла это уже давно, еще когда увидела, как он моет окно в ее комнате.
– Моет ее окно? – одновременно спросили сестры.
– Ну да. Еще когда мы жили в нашем доме в Примроуз-плейс. Если вы помните, в комнате Уин было двустворчатое окно, и оно выходило на большой клен. После скарлатины Уин должна была еще долго оставаться в постели и была так слаба, что даже не могла удержать в руках книгу. Поэтому она просто лежала и наблюдала за гнездом на ветке этого клена. Она видела, как ласточка выводила птенцов, а потом учила их летать. Однажды Уин пожаловалась, что окно такое грязное, что ей ничего не видно, а небо всегда выглядит серым. И Меррипен каждый день мыл окно так, что оно блестело, как зеркало. Иногда он даже залезал на стремянку, чтобы вымыть окно снаружи, а вы же знаете, как он боится высоты. Вы разве никогда не видели, как он это делал?
– Нет. – У Амелии даже защипало в глазах. – Я не обратила внимания.
– Меррипен сказал, что для Уин небо всегда должно быть голубым. И тогда я поняла, что он… Ты плачешь, Поппи?
Поппи вытерла салфеткой глаза.
– Нет, просто вдохнула перец.
– И я тоже, – сказала Амелия и высморкалась.
Уин несла в руках легкий бамбуковый поднос с бульоном, хлебом и чаем в комнату Меррипена. Она не без труда уверила служанку, что может сама отнести поднос. Слуги были обучены тому, что никто из гостей дома не должен ничего делать по хозяйству. Но Уин знала, как Меррипен не любит незнакомых людей, а в болезненном состоянии он особенно уязвим.
