Лиза Клейпас - Моя до полуночи
Кэм остановился и посмотрел ей в глаза:
– Амелия, любовь моя. Ты можешь еще немного меня вытерпеть?
Плохо понимая, о чем он ее спрашивает, она покачала головой.
– А я думаю, что сможешь.
Его пальцы скользнули вниз, в то место, где соединялись их тела, и он начал медленно и ритмично двигаться, а его пальцы невероятно нежно и деликатно двигались в такт его движениям. Амелия выгнула спину: она хотела, чтобы он вошел в нее еще глубже. Она предвкушала каждый толчок… еще один… еще… пока наслаждение не захлестнуло ее.
Но вдруг она почувствовала, что Кэм остановился, и, обняв ногами его бедра, застонала, не желая отпускать его.
– Амелия, нет… позволь мне… мне надо… – Содрогнувшись, он кончил внутри ее.
Все еще в связке с нею, Кэм перевернул Амелию на бок и пробормотал что-то на своем языке. Она положила голову на подушку и вздрагивала каждый раз, когда ощущала внутри себя постепенно угасающую пульсацию его плоти.
Кэм взял ее руку и без всякого труда снял с пальца кольцо.
– Видишь, как легко оно снимается? – сказал он, протягивая ей украшение. – Но я хочу, чтобы это кольцо оставалось на твоем пальце.
Амелия удивленно глянула сначала на свою руку, потом на кольцо и нерешительно надела его на тот же палец, но тут же сняла.
– Как ты это делаешь?
– Я помог тебе расслабиться. Надень кольцо, Амелия.
– Не могу. Это будет означать, что я приняла твое предложение выйти замуж, а это не так.
Потянувшись, словно большой кот, он опять перевернул ее на спину и лег сверху, облокотившись по обе стороны ее головы. Амелия вздрогнула, почувствовав, что он все еще внутри ее.
– После того как ты дважды занималась со мной любовью, ты не можешь отказаться стать моей женой. Ты погубишь мою репутацию. Я буду чувствовать себя подлецом.
Несмотря на явную серьезность момента, Амелия улыбнулась:
– Наоборот. Считай, что своим отказом я оказала тебе огромную услугу. Вот увидишь, когда-нибудь ты будешь мне за это благодарен.
– Я поблагодарю тебя прямо сейчас, если ты наденешь это проклятое кольцо.
Амелия покачала головой.
Кэм продвинулся в нее чуть глубже, так, что она вздрогнула.
– А как же насчет моих личных способностей? Моих талантов? Кто о них позаботится?
– Ты вполне способен сам о себе заботиться. – Амелия изогнулась, чтобы положить кольцо на прикроватный столик. Кэм повернулся вместе с ней.
– Но гораздо приятнее, когда и ты принимаешь в этом участие, моя дорогая.
Он потянулся за кольцом, и Амелия с удивлением ощутила, что его твердая плоть заполнила все внутри ее. Она поняла, что его вожделение вспыхнуло с новой силой.
– Кэм, – запротестовала она и попыталась отнять у него кольцо. Между ними завязалась шутливая борьба, которая завершилась страстными поцелуями.
Амелия подняла за волосы его голову и сказала:
– Кэм, но… ведь мы только что закончили.
– Я – цыган, – ответил он, словно этим все объяснялось. Если в его тоне и был намек на извинение, то в настойчивом ритме его движений была лишь страсть. Прежде чем взлететь к вершине наслаждения, Кэм вдруг остановился и пробормотал что-то на смеси английского и цыганского. Амелия поняла только то, что он пытается ее успокоить, что он не сделает ей больно. А она шептала «да, да», и тогда он, прижав к кровати ее бедра, вошел в нее так глубоко, что Амелия не удержалась и вскрикнула.
Его рука скользнула вниз, и пальцы раздвинули шелковистые лепестки. Наслаждение накатывало на Амелию волнами. Ее охватил восторг, такой сильный, что она содрогнулась. Потом последовал последний толчок, и Кэм со стоном упал на нее.
Оглушенная Амелия не сразу поняла, что все кончилось.
– Ты выйдешь за меня, – прошептал он через минуту. – Ты выйдешь за меня, колибри. Я – твоя судьба, даже если ты этого пока не признаешь.
Глава 18
После того как Кэм уехал, Амелия, не зная, куда себя девать, решила побродить по огромному особняку.
В доме было тихо. Все разбрелись по своим комнатам для послеполуденного отдыха. Кроме графа Уэстклиффа, Лиллиан и леди и лорда Сент-Винсент, которые готовились к отъезду в Бристоль. Они собирались ехать завтра утром и остановиться там в доме сестры Лиллиан Дейзи и ее мужа Мэтью Свифта.
Лиллиан была очень близка со своей младшей сестрой.
– Она за все время беременности ни разу не болела, – с гордостью поведала Лиллиан Амелии. – У нее крепкое здоровье, но она очень маленькая. А муж у нее – довольно большой, – добавила она мрачно, – а это значит, что и его дети наверняка будут крупными.
– Разве можно винить его за то, что он высокий? – сказал лорд Уэстклифф, сидевший рядом с женой.
– Я не говорила, что это его вина.
– Но ты об этом подумала, – пробурчал он, а она швырнула в него подушкой. Но эффект от супружеской ссоры был испорчен тем, что они оба смотрели друг на друга с любовью.
– У вас все будет в порядке во время нашего отсутствия? – спросила Лиллиан Амелию. – Мне не нравится, что нам приходится уезжать, когда ваши проблемы не решены, а мистер Меррипен еще не поправился.
– Меррипен скоро поправится, – уверила Амелия Лиллиан. – С тех пор как он в детстве попал в нашу семью, он ни разу не болел. Он здоров от природы.
– Я попросил доктора ежедневно навещать его, – сказал лорд Уэстклифф. – А если вдруг возникнут какие-то трудности, сообщите нам в Бристоль. Это недалеко, и я сейчас же приеду.
Амелия с благодарностью кивнула. Как им все-таки повезло, что у них оказались такие замечательные соседи.
…А сейчас, проходя через картинную галерею и рассматривая картины и скульптуры, Амелия вдруг ошутила ужасную пустоту. Это был не голод, не страх, не гнев и не усталость.
Это было одиночество.
«Что за ерунда! – ругала она себя, глядя в окно на сад. Шел дождь, и мутные потоки воды неслись в сторону реки. – Ты не можешь быть одинокой. Не прошло и полдня, как он уехал. Нет причины для чувства одиночества, потому что здесь с тобой вся твоя семья».
Но это было одиночество, от которого ее не могло избавить даже присутствие близких людей. Такого в ее жизни еще никогда не было.
Вздохнув, Амелия прижалась носом к холодному стеклу, которое дрожало от раскатов грома.
С другого конца галереи до нее вдруг донесся голос Лео:
– Мама всегда говорила, что от этого у тебя будет плоский нос.
Амелия улыбнулась:
– Она это говорила только потому, что не хотела, чтобы я пачкала стекло.
Брат выглядел изможденным, его глаза были пусты. Он был в чужой одежде, которая так элегантно смотрелась на лорде Сент-Винсенте и так неопрятно – на обрюзгшей фигуре Лео.
– Надеюсь, что ты чувствуешь себя лучше, чем выглядишь, – сказала Амелия.
