Анн Голон - Анжелика. Мученик Нотр-Дама
Массно попытался разрядить атмосферу.
— Слушая вас, отец мой, можно подумать, что подсудимый настолько могуществен, что может обрушить этот огромный Дворец правосудия, подобно тому, как некогда поступил Самсон, разрушив колонну, опору языческого храма, где его держали в плену.
Анжелика почувствовала некоторую симпатию к этому члену тулузского парламента.
Беше, вытаращив глаза, торопливо перекрестился.
— О, не искушайте мага! Он наверняка столь же силен, как Самсон.
Снова послышался насмешливый голос графа:
— Обладай я и впрямь таким могуществом, какое приписывает мне этот монах-палач, я употребил бы его не на то, чтобы посредством колдовства стереть с лица земли Беше и ему подобных, а прежде всего постарался бы сокрушить волшебными заклинаниями величайшую из твердынь мира — человеческую глупость и легковерие. Декарт был не прав, когда говорил, что ум человека не может постичь бесконечности — ведь людская глупость воистину безгранична.
— Подсудимый, не забывайте, что мы собрались здесь не для того, чтобы рассуждать на философские темы, и ваши увертки не помогут.
— Ну что же, продолжим слушать этого достойного представителя средневековой науки, — насмешливо бросил де Пейрак.
Судья Бурье задал вопрос:
— Отец Беше, вы присутствовали при изготовлении золота с помощью алхимии, и вы известный ученый, так вот, какую, по-вашему, цель преследовал подсудимый, продавая свою душу сатане? Богатство? Женщины? Что еще?
Тщедушный Беше выпрямился во весь свой рост, и Анжелике почудилось, что это ангел ада взмахнул крыльями. Она быстро осенила себя крестным знамением, и этот жест повторили все монахини в ряду, буквально завороженные происходящим.
Беше произнес пропадающим голосом:
— Да, мне известны его цели. Богатство и любовь? Нет! Власть, заговор против короля? Тем более нет! Он хотел сравняться могуществом с самим Господом! Я уверен, он может создавать жизнь, и бросает вызов самому Создателю.
— Отец, — почтительно вопросил протестант Дельма, — располагаете ли вы доказательствами этого невероятного деяния, о котором вы нам поведали?
— Я видел сам, что называется, собственными глазами, как из его лаборатории выходили гомункулы, а также гномы, химеры и драконы. Также и многие крестьяне, и я могу назвать их имена, видели, как эти существа бродили вокруг грозовыми ночами, как они выходили из лаборатории, которая однажды была почти полностью уничтожена взрывом вещества, которое граф называет «гремучим золотом», а я — неустойчивым, или дьявольским, золотом.
Весь зал в ужасе затаил дыхание. Одна из монахинь упала в обморок, и ее вынесли на свежий воздух.
Председатель в торжественном тоне обратился к свидетелю. Он еще раз заявил, что желает знать всю правду, но поскольку он назначен судьей в процессе о колдовстве, столь необычном, что ему приходится иметь дело даже с созданием живых существ, что он всегда считал не более чем сказкой, он просит свидетеля собраться с мыслями и тщательно взвешивать свои слова.
Кроме того, он спросил у Беше, обращаясь к нему как к знатоку герметических наук и автору книг, одобренных Церковью, каким образом возможно создание живых существ и, главное, известны ли ему прецеденты сотворения искусственной жизни.
Монах вновь выпрямился и даже как будто стал выше ростом. На секунду показалось даже, что он взмывает в воздух в своей просторной серой шерстяной сутане, словно зловещая птица.
Он вдохновенно вскричал:
— На эту тему написаны знаменитые книги, мимо которых нельзя пройти. Еще Парацельс[51] в своем труде De Natura Rerum, то есть «О природе вещей»[52], утверждал, что пигмеи, фавны, нимфы и сатиры — порождения химии! Другие авторы рассказывают, что гомункулов, или маленьких человечков величиной не более большого пальца руки, можно найти в детской моче. Вначале гомункул невидим, и его кормят вином и розовой водой: о своем истинном рождении он возвещает негромким криком. Лишь могущественные маги способны творить заклинания, вызывающие к жизни подобные дьявольские создания, и присутствующий здесь граф де Пейрак — один из самых могущественных магов, ибо он сам утверждал, что для трансмутации золота ему даже не нужен философский камень. По меньшей мере, он владеет семенем Жизни и благородных Металлов, которое он разыскал, по его же словам, на другом краю земли.
Судья Бурье в возбуждении вскочил и злорадно спросил:
— Что вы можете ответить на подобное обвинение?
Пейрак нетерпеливо пожал плечами и устало сказал:
— Как прикажете опровергать видения человека, который столь явно демонстрирует все признаки безумия?
— Подсудимый, вы не имеете права уходить от вопросов, задаваемых обвинением, — спокойно вмешался Массно. — Признаете ли вы, что, как говорит этот священник, «дали жизнь» вышеназванным чудовищным созданиям?
— Ясное дело нет, и даже будь такое возможно, не вижу, чем подобная деятельность могла бы меня заинтересовать.
— Однако вы признаете, что жизнь можно создать искусственным путем?
— Кто знает, месье? Наука еще не сказала своего последнего слова, а разве природа не удивляет нас до сих пор невероятными феноменами? Во время путешествия по Востоку я видел, как некоторые рыбы превращаются в тритонов. Я даже привез несколько таких рыб в Тулузу, но здесь превращения ни разу не случилось из-за различия в климате[53].
— Итак, — голос Массно звучал драматическим тремоло, — вы считаете, что Творец не имеет отношения к созданию живых существ?
— Этого, месье, я никогда не говорил, — спокойно ответил граф. — У меня есть свои убеждения, но при этом я верю, что Господь — создатель всего сущего. Я только не понимаю, отчего вы запрещаете Ему предусматривать определенные условия, при которых растение превращается в животное или головастик в лягушку. В любом случае лично я никогда не «создавал» существ, которые вы зовете гомункулами.
Тогда Конан Беше вытащил из складок своей просторной сутаны небольшой сосуд и протянул его председателю.
Судьи передавали сосуд из рук в руки. Анжелика со своего места не могла разглядеть, что в нем, но она видела, что большая часть судей осенила себя крестным знамением, и расслышала, как один из них подозвал клерка и велел ему принести из часовни святой воды.
На лицах всех членов суда застыло выражение ужаса. Судья Бурье непрестанно потирал ладони, и непонятно было, то ли он так выражал свое удовлетворение, то ли он хотел стереть следы прикосновения к нечестивому предмету.
