Патриция Гэфни - Леди Удача
Было уже очень поздно, она совершенно выбилась из сил. Поставив на стол опустевшую чашку чаю, Кассандра встала и потянулась. Кровать так и манила прилечь. Она задула свечу, откинула мягкое покрывало и с усталым вздохом забралась под простыню. Лунный свет отбрасывал на потолок причудливый узор ветвей дерева за окном. Где сейчас Риордан? Это была не новая мысль: тот же вопрос она задавала себе за время путешествия по крайней мере сотню раз. Получил ли он ее записку, оставленную у тети Бесс? А если получил, забеспокоился ли он, узнав, что она уехала с Уэйдом? Да нет, вряд ли.
Они не виделись вот уже четыре дня; такой долгой разлуки у них не было ни разу за все время знакомства. Возможно, он даже рад расставанию: теперь у него появится возможность больше времени проводить с Клодией. А вдруг они вместе прямо сейчас? Может быть, танцуют на балу или гуляют рука об руку в залитом лунным светом саду. Или вдвоем слушают музыку. Да, скорее всего они слушают музыку: ведь оба они так музыкальны! Мысленным взором она видела блестящие золотисто-каштановые волосы Клодии, ее снисходительную улыбку и безупречную осанку. И слышала голос – богатый модуляциями голос прекрасно образованной женщины, восклицающий: «Вся эта напыщенная театральщина так забавна!» Ей самой в жизни не добиться такой изысканной и утонченной светскости. Она со стоном перевернулась на бок и подтянула колени к животу.
Можно сколько угодно делать вид, будто она приехала сюда следить за Уэйдом, – в глубине души Кассандра отлично понимала, что на самом деле ей просто необходимо было выбраться из Лондона, уехать подальше от Риордана. В бессчетный раз за последние четыре дня ей вспомнилось жгучее унижение, пережитое в тот последний вечер, когда он ее бросил и уехал к Клодии. Это ощущение становилось еще ужаснее при мысли о том, что в тот вечер она ему чуть не уступила. Боже, как она хотела его! Она даже не подозревала, что это возможно – так желать мужчину. Никто ей никогда не говорил, что так бывает. Любили ли вот так друг друга ее родители? Кассандра от души надеялась, что да. А тетя Бесс? Неужели она тоже испытывала эту неудержимую, всепоглощающую страсть к каждому из своих многочисленных любовников? Возможно ли это? Внутреннее чутье подсказывало ей, что нет. То, что она сама испытывала к Риордану, было совершенно не похоже на тетушкины торопливые шашни украдкой.
Однако в эту минуту Кассандра не находила в своей душе ни нежности, ни страсти. Она чувствовала себя рассерженной и обиженной, мучилась ревностью и надеялась, что смертельный недуг, которым страдал отец Клодии, окажется заразным.
И как только такое может прийти в голову? Ужаснувшись собственным мыслям, Кассандра свернулась клубочком и начала повторять, обращаясь к своему полусказочному Богу, образ которого рисовался ей довольно туманно: «Господи, прости, Господи, прости, Господи, прости! Я этого не хотела, Господи!» Какой же она еще ребенок! И когда она наконец повзрослеет? Была у нее смутная надежда, что, начав носить очки и читать умные книжки, она сумеет стать взрослой, но оказалось, что для этого требуется нечто большее.
Ей хотелось совершить какой-нибудь героический поступок, чтобы Риордан ее полюбил. Она знала, что это ребяческая мечта, но фантазия была такой захватывающей, что от нее невозможно было отказаться. Надо стать героиней трагедии, например… например, умереть за свои идеалы. Кассандра увидела себя храбро всходящей на гильотину с гордо поднятой головой. Она пожертвует жизнью, но не выдаст Риордана. Беснующаяся толпа умолкнет, потрясенная ее отвагой. А он будет стоять в отдалении и смотреть на нее, сраженный отчаянием и горем. И в самую последнюю минуту он крикнет, что любит ее. И каким-то чудом ей удастся спастись. А потом они навек будут вместе, и он будет ее обожать. Она заснула, воображая, как он везет ее, обняв обеими руками, на белом скакуне, и оба они без страха смотрят в будущее…
На следующий день Кассандра проснулась поздно, как, впрочем, и все остальные гости. Горничная подала ей чай с гренками прямо в постель, потом она приняла ванну. Уже одетая, она сидела перед зеркалом в своей гардеробной, и Мадлен укладывала ее волосы, когда раздался стук в дверь.
– Колин, доброе утро! Вернее, уже добрый день. Входи, я почти готова. Мадлен меня причесывает.
У нее мелькнула мысль, что тетю Бесс следовало бы поблагодарить хотя бы за одно доброе дело: она научила племянницу, как правильно держать себя с мужчиной, которого пускаешь в свой будуар во время совершения туалета. К великому облегчению Кассандры, он не отослал горничную, а предпочел понаблюдать за нею в зеркало, прислонившись к столбику кровати. Она также не могла не отметить, как безупречно он выглядит в камзоле цвета бутылочного стекла и светло-желтых панталонах.
– Доброе утро, моя дорогая. Нет нужды спрашивать, хорошо ли ты спала, это видно по лицу. Ты просто сияешь. О, как я завидую здоровью и бодрости молодежи!
Она скорчила ему рожицу.
– Вы только посмотрите, кто это говорит! О, ты такой ветхий старец, я просто удивляюсь, как ты не испустил дух, добираясь сюда! Дай мне еще минуту, и я помогу тебе спуститься по лестнице.
Уэйд одобрительно рассмеялся и сунул руку в жилетный карман.
– Вот возьми, – сказал он, положив маленькую коробочку перед нею на туалетный столик, – это тебе. Открой ее.
Кассандра с вежливой улыбкой открыла коробочку. Мадлен почтительно отступила назад.
– О, это… это…
Она понятия не имела, что это за предмет, похожий на щепку. Уэйд вновь рассмеялся, радуясь ее замешательству, потом наклонился и тихо прошептал ей на ухо:
– Я тебе позже объясню, что это такое, возможно, сегодня вечером. Нам нужно о многом поговорить, Кассандра. – Он прижался губами к ее щеке и тотчас же выпрямился. – А теперь поспеши вниз, любовь моя. В столовой подан легкий полдник. Немного перекусим и отправимся на охоту.
Она проводила его взглядом; интересно, о чем он хочет с ней поговорить? Потом они с Мадлен вместе принялись изучать заостренный и плоский кусочек древесины, уложенный на подушечку жатого белого бархата, но, сколько ни ломали голову, так и не сумели догадаться, что он должен означать.
Час спустя Кассандра брела вместе с другими дамами и господами по кочковатому, покрытому жнивьем полю в дальнем конце поместья Уэйда. Одна из отставших карет добралась наконец до места, таким образом компания увеличилась вдвое. Теперь их было четырнадцать человек. Весьма странное сборище, подумала Кассандра, с трудом припоминая их имена. Большинство из них наверняка были именно тем, чем казались, – полновесными представителями скучающего и праздного сословия богачей: виконт и его подружка, парочка молодоженов, неприлично липнущих друг к другу прямо у всех на глазах, три легкомысленные незамужние сестрички по фамилии Ллойд (имена у всех трех тоже начинались на Л) и соответствующее им число неженатых кавалеров.
