Дороти Гарлок - Любовь и нежность
Джон вытянул руку, поднял трубку, раскурил ее и протянул Слоуну.
— Ты думаешь о своем брате? — Друзья обменялись долгим взглядом.
— Мой брат любил Аду всю свою жизнь. Он хотел быть с ней всегда, хотя и понимал, что она лживая и себялюбивая женщина. Слейтер думал, что ребенок переменит ее характер, но она бросила и дочь и мужа. В конце концов, это убило его.
— У нас такую женщину побили бы камнями… или выгнали бы. Даже волчица не бросает своих детенышей, — сказал Джон.
Они долго сидели молча и курили. Слоун вспоминал о тех пленительных мгновениях, которые подарила ему Чериш, и которых лишила его Ада. Джон Пятнистый Лось прервал его мысли:
— Я хочу поговорить с тобой об Утренней Заре.
Слоун удивленно поднял голову.
— Ты должен знать: моя белая кровь взывает к ней, но я благоразумнее, чем моя сестра. Твоя женщина не сможет жить среди индейцев, и я не хочу, чтобы ей было больно.
У Слоуна как будто было предчувствие, и он не удивился словам Джона.
— Я польщен твоим доверием.
— Если ты не будешь сдерживать свое сердце, оно само приведет тебя к радости.
— Нельзя приказать сердцу открыться, друг мой. Оно заговорит само, когда придет время.
— Да, я понимаю.
— Теперь я спокоен, зная, что в случае моей смерти Утренняя Заря найдет защитника.
— Я буду охранять ее жизнь, как будто она моя собственная… как и твою, — значительно сказал Джон.
Слоун встал.
— Уже поздно, а я еще хочу навестить Пьера, так что прощай. — Слоун протянул другу руку. — Я знаю место, где можно положить соль и приманить оленя, если вам нужно мясо.
Лицо Джона осветилось улыбкой:
— Поохотимся завтра.
По пути в хижину, где жили Джуси и Трю, Слоун размышлял о словах Джона. Его другу нравилась Чериш, но как порядочный человек, он признался в этом Слоуну, не желая ставить его в неловкое положение. Симпатия чувствовалась еще в первый раз, когда они встретились. Неудивительно, если Чериш тоже понравился высокий, красивый, молодой сын вождя. От такой мысли его сердце подозрительно сжалось.
С появлением Ады жизнь осложнилась. Чериш отвергла его, когда он пришел к ней ночью. Решено: сегодня вечером он обязательно должен поговорить с ней и рассказать о своем плане, как избавиться от Ады.
В хижине пахло свежим лесом, вяленым мясом и табачным дымом. Трю, как обычно, что-то выстругивал, а Джуси развлекал Фарвея очередной страшной историей. Мальчик внимательно слушал с широко раскрытыми глазами, а мистер Свансон тихонько посмеивался в углу, приводя в порядок корабельное снаряжение.
— Дружище Слоун, — воскликнул Пьер, — как хорошо, что ты пришел. — Он был выбрит и подстрижен.
— Слушай, скажи этим скрягам, что мне больше невмоготу. Понимаешь, я хочу мяса. Мяса!
— Вот сам возьми и скажи. Уж я-то знаю, что на твой роток не накинешь платок.
Пьер сделал недовольное лицо и задумался.
— Честное слово, я не знаю, что нам с ним делать. Хоть водой отливай. Слоун, ты и вправду считаешь, что вся эта хандра из-за той девушки?
Тут в разговор вступил Трю:
— Ни одна девчонка не стоит и вздоха этого великана.
— А кто его знает, Трю. Пусть решает сам, — вмешался Джуси, почесывая щетинистый подбородок. — Поиграл с ней. Спел пару сладких песенок.
— Он? Пел? Никогда не слышал. Наверное, что-нибудь вроде кошачьих концертов.
Пьер не обращал внимания на все эти поддразнивания. Без бороды он выглядел моложе, глаза приобрели былую живость и блеск.
Слоун добродушно усмехнулся:
— Тебе, Пьер, легче, чем мне. У тебя здесь три старых пня и мальчик. А у меня — три бабы и маленький ребенок.
— Одна из них — редкостная мерзавка. Просто дьявол в юбке. — Пьер нахмурился, его голос дрожал от негодования.
— Знаю. Поэтому обещаю, когда Ада будет уходить отсюда, Кэтрин она оставит, — в голосе Слоуна слышалась сталь.
— Да, да, Слоун, — и Пьер откинулся на подушку, словно успокоенный обещанием друга.
— Как поживает наша маленькая хозяйка? — спросил Джуси.
— Прекрасно.
— Но она так утомлена, похоже, — с беспокойством сказал Трю.
— На здоровье не жаловалась, — ответил Слоун, сурово сдвинув брови. — Похоже, один человек в нашей хижине — лишний. Подумаем завтра, как его оттуда выпроводить.
Трю поднялся со стула, выпрямил свое долговязое тело и поманил Слоуна пальцем к двери. Там лежал Браун, ловя носом холодный воздух, дувший из щели.
— Боюсь, Браун совсем заболел. Он не тронул мясо, и его пошатывает при ходьбе. Думаю, это от проклятой индейской стрелы, что попала ему в голову.
Встав на колени перед больным псом, Слоун на минуту испугался. Браун уже много времени жил с ним, не раз спасал ему жизнь, провел его и Чериш через чащу диких лесов к домашнему уюту.
— Он выходил сегодня на улицу?
— Только один раз, по нужде, и сразу попросился назад.
— И что же нам теперь делать?
— Подождем до утра, а там посмотрим. Может, ему уже ничем не помочь. Если гной из его раны проник в мозги, остается только разрезать ему голову и выдавить. А как это делается — я не знаю, — и Трю покачал головой. Они все привязались к этому лохматому псу. — Наверное, уже поздно.
Была уже ночь, когда Слоун вышел из хижины. Поднялся ветер, поднимая снежные вихри. Пробираясь по сугробам, Слоун подумал, как трудно будет ходить, когда снегу наметет до пояса. Как ему будет не хватать Брауна! Первым делом завтра надо привести Джона, пусть осмотрит пса. Если Трю прав, то с гибелью пса придется смириться, но если Джон сможет помочь, он это сделает.
Детский плач, слышавшийся в порывах ветра, заставил Слоуна оторваться от своих мыслей. Он прислушался. Неужели девочка заболела? Жалобные причитания были долгими и громкими. Слоун ускорил шаги, потом побежал. Так горько девочка плакала лишь тогда, когда ее мучила боль в ухе. Трю облегчал ее своим горячим дыханием.
Толкнув дверь, Слоун вошел в хижину и осмотрелся.
Ада сидела у очага, заткнув уши руками. Кэтрин ходила взад-вперед по комнате с девочкой на руках. Слоун снял шубу и взял ребенка на руки. Ора Делл прижалась к нему, обхватив ручонками за шею. Слоун ласково заговорил с ней, и девочка притихла, уткнувшись заплаканным личиком в его холодную с мороза щеку.
— Ма… ма… мама! — всхлипывала Ора Делл.
— Слава Богу! — Ада порывисто поднялась со стула. — У меня просто голова раскалывается от этого бесконечного нытья. Должна сказать тебе, Слоун, негодная нянька бесстыдно бросила эту плаксу и ушла на целый вечер. Я хотела помыть голову, а Кэтрин вынуждена нянчить это воющее чудовище, но ничуть ее не успокаивает!
