Виктория Холт - Тень рыси
После того, как гости разъехались и все легли спать, я накинула халат и пошла в комнату Люси.
— Ты не возражаешь? — спросила я. — Мне не спится.
Она предложила мне кресло с темно-красными подушками, а сама села на кровать.
— Я все время думала о прошлом Рождестве, — сказала я.
— Бедная Минта, тебе так не хватает матери. Я нахмурилась. Мне не хотелось лицемерить. Я любила маму, но порой с ней было трудно. И кроме того, я не могла забыть последнюю сцену в столовой и затравленные глаза отца. Я быстро переменила тему.
— А как доктор Хантер, Люси? Ты все еще сомневаешься, выходить ли за него? Ему сейчас очень нужна опора в жизни, а поскольку ты любишь его…
— Ты делаешь слишком поспешные выводы, Минта. Я люблю доктора так же, как всех вас, а когда твоя мать умерла, мне показалось, что я вам необходима.
— Это так, но мне жаль доктора. Он очень несчастен, и ты могла бы помочь ему. Он чувствует, что виноват… перед мамой.
— Ты уверена?
— Это очевидно. Он думал, она притворяется, а оказалось, что нет. Наверное, если бы он поверил в серьезность ее болезни, то лечил бы ее по-другому.
— Надеюсь, ты не обвиняешь его в некомпетентности?
— Нет, я знаю, что он — опытный врач. Но люди иногда ошибаются.
— Врачи не могут себе позволить ошибаться. Ради всего святого, никому об этом не говори.
— Я никому и не сказала, только тебе и Франклину, но он не в счет.
— Ни единому человеку. Обещай мне! Я подумала: «Она, действительно, его любит». И с готовностью согласилась.
— И забудь об этом, Минта, — продолжала она. — Просто выброси из головы. Твоя мать умерла от удара. Я слышала, что совершенно здоровые люди умирали от него, а организм твоей матери был ослаблен.
— Я знаю, Люси, знаю.
— Твоей матери больше нет, а мы должны жить дальше.
Я кивнула головой.
— Не забывай, — сказала она мягко, — я здесь для того, чтобы помочь и ободрить тебя. Так было всегда, еще когда ты училась в школе.
Я согласилась с ней.
— Но ты не должна приносить себя в жертву, Люси. Мы можем позаботиться о себе сами. К тому же ты не будешь далеко от нас, когда переедешь к доктору.
Люси покачала головой.
— Вряд ли я когда-нибудь буду там жить, — сказала она. — Мое место здесь — в Уайтледиз.
— Повторяю, Люси, ты не должна жертвовать собой.
— Мученики очень утомительные люди, — сказала она с улыбкой, — и я совершенно не собираюсь стать одной из них. Я хочу жить здесь, Минта, я хочу здесь остаться.
Конечно, мне следовало бы многое предвидеть. Но то, что произошло, оказалось для меня полнейшей неожиданностью.
Минуло полгода со дня смерти мамы. Наступил май. Был восхитительный, почти летний, наполненный многоголосьем птичьего пения день. Нежно зеленели первые листочки, каштаны стояли в цвету, сады напоминали бело-розовое кружево, а в воздухе витало что-то такое, что наполняло тебя радостью бытия, убеждало, что жизнь прекрасна Это было чудо английской весны.
После завтрака я решила покататься верхом, доскакала до поместья Уэйкфилдов и, вернувшись обратно, подумала, как было бы хорошо выпить чашечку чая До четырех часов оставалось еще несколько минут, и я пошла посидеть под каштаном.
Ко мне приближалась Люси. Она очень изменилась и уже не напоминала ту учительницу, какой я ее знала. Она шла пружинистой походкой, и новое платье, которое сшила Лиззи под ее руководством, очень ей шло. Таких, как Люси, французы называют «прелестная дурнушка». В отдельных ее чертах не было ничего особенного, но в целом она казалась просто очаровательной, а многие сочли бы ее даже красавицей.
— Мне надо поговорить с тобой, — сказала она.
— Присаживайся рядом, Люси.
Она села. Я посмотрела на ее профиль — нос, пожалуй, длинноват, а челюсть немного выступала вперед.
— Я хочу сказать тебе нечто очень важное и не знаю, как ты это воспримешь.
— Можешь не сомневаться, мне это понравится.
— Хорошо бы.
— Не томи. Говори быстрее Я умираю от любопытства.
Она глубоко вздохнула и сказала:
— Минта, я собираюсь выйти замуж за твоего отца.
— Люси!
— Ну вот, ты поражена.
— Но… Люси!
— Это кажется невероятным?
— Но это так неожиданно!
— Нас уже давно связывают теплые чувства.
— Но он настолько старше тебя…
— Ты ищешь предлог, чтобы противиться нашему браку?
— Да нет, просто ты в два раза моложе его.
— Ну и что? Для своих лет я достаточно опытна. Ты не находишь?
— Да, но как же доктор?..
— Это все твои фантазии.
— Но он же сделал тебе предложение — И я не приняла его.
— А теперь ты и отец…
— Тебя беспокоит то, что я буду твоей мачехой?
— Конечно, нет. И как я могу не хотеть, чтобы ты стала членом семьи? В любом случае ты и так с нами. Просто… Мне и в голову не могло прийти такое.
А потом подумала: «Так вот о чем предупреждала миссис Гли. Должно быть, другие давно уже заметили, а я — нет».
Люси продолжала:
— Мы очень сблизились за последние месяцы, когда я старалась утешить его. Он упрекал себя, хоть и напрасно. Я постоянно должна была убеждать его, что он ни при чем. Я думаю, мы будем очень счастливы, Минта. Но мне нужно твое согласие.
— Но какое значение имеет мое мнение?
— Для меня — самое большое. Ну, пожалуйста, Минта, скажи, что ты хочешь, чтобы я стала твоей мачехой.
Вместо ответа я встала и обняла ее.
— Моя дорогая Люси, — сказала я. — Это замечательно и для папы, и для меня. Просто я подумала, а как же ты? Она погладила мои волосы.
— Ты — настоящий романтик. Ты решила, что доктор предназначен мне судьбой, и сразу вообразила, как я поведу его к успеху. Этому не суждено случиться. То, что романтично, не всегда становится залогом счастья. А я очень счастлива сейчас, Минта. Вы с отцом самые дорогие для меня люди. Здесь мой дом. А теперь иди к отцу. Скажи ему, что все знаешь, и пусть он убедится, что ты была рада услышать новость.
Я никогда не видела отца таким счастливым.
— Нам придется подождать, пока пройдет год, — сказала Люси, — иначе разговоров не оберешься.
— Ну и пусть, — возразил отец.
Но Люси решила, что все-таки лучше повременить, и отец тут же согласился с ней.
Она была права, конечно.
В туманный ноябрьский день, очень похожий на тот, когда умерла мама, Люси стала леди Кэрдью и моей мачехой.
Как изменился наш дом! Люси никогда не выходила из себя, всегда была доброй и уравновешенной, но слуги тем не менее ей беспрекословно повиновались. Никогда еще Уайтледиз не был таким солидным и почтенным поместьем.
Люси любила дом и, казалось, он отвечал ей тем же. Я видела, как она стояла на лужайке и изумленно смотрела на него, будто не могла до конца поверить, что стала здесь хозяйкой.
