Ольга Тартынская - Воспитанница любви
Капельдинер принес кофе и удалился, не забрав подноса. Вера уже волновалась от нетерпения, однако рассказчик не спешил продолжать. Он вкушал свой напиток с таким выражением лица, будто пил нектар олимпийских богов.
– Ну же! – не утерпела Вера.
И Антип Игнатьевич рассказал.
Анастасия появилась в крепостном театре графа Верейского, как ангел среди людей. Никто не знал, откуда она. Сказывали, что граф особенно отличает новую актрису, что она в фаворе. Поначалу Анастасия была пуглива, как горная серна, и молчалива, как греческая статуя. Она оживлялась лишь на репетициях. О, тогда ее было не узнать: голос звенел, глаза сверкали, она будто делалась выше ростом. Все лучшие роли предназначались ей, и, надо отдать ей должное, Анастасия справлялась с ними превосходно. О, что это был за талант!
Граф любил похваляться театром перед знакомыми господами и на спектакли созывал всю губернию. Анастасия была жемчужиной графской труппы. Молодой наемный актер (то бишь Антип Игнатьевич) сдружился с Анастасией, да и она выделяла его среди всех, отличала своим доверием. Бедняга влюбился в актрису, но о взаимности не могло быть и речи. Граф весьма строго соблюдал своих фавориток. Однажды Антип Игнатьевич застал свою голубку горько плачущей и чуть сам не расплакался от сочувствия. Растроганный молодой человек осторожно спросил Анастасию, отчего она так горюет.
– Умерла моя матушка, – сквозь рыдания ответила актриса. – Осталась я одна на всем свете, а батюшка мой хуже чужого.
Терпеливо выслушав бедняжку, молодой актер узнал, что Анастасия – дочь графа и крепостной девушки. С детства она воспитывалась в доме графа, но теперь у того подросли законные дети, а незаконную дочь он решил услать куда-нибудь с глаз долой. Не на двор же ее посылать и не замуж за грубого мужика. Вот граф и пристроил Анастасию в театр. Пристроил да и успокоился, а дочь его осталась крепостной, невзирая на образование и тонкое воспитание. Театр спас Анастасию от гибельного шага: она хотела бежать от графа или удавиться. Кстати открылся талант, и родилась великая актриса. Граф же решил наконец устроить ее судьбу, найдя девушке старого и богатого покровителя. Так он понимал заботу о дочери. Только матушка и жалела бедняжку, она пала в ноги графу, умоляя пощадить дочь. Граф отсрочил ее падение, и вот теперь, когда матушка скончалась и некому более вступиться за нее, судьба Анастасии решена.
Конечно, молодой актер без промедления женился бы на Анастасии, если бы она не была крепостной. Денег же, чтобы выкупить возлюбленную, у него не было. Антип Игнатьевич страдал, но ничем помочь ей не мог. Анастасию принудили жить со старым развратником, и друг ее в отчаянии видел, как бедняжка терзается своим падением, как гложет ее ненависть и непримиримость. Чтобы забыться, она стала пить вино. И лишь на сцене она жила, точно обо всем забывая.
Однажды в город приехал молодой петербургский чиновник. Для него был сыгран лучший спектакль. Анастасия покорила столичного чиновника талантом и красотой. Когда он, закончив дела, уехал из города, исчезла и Анастасия. Сказывали, она бежала с чиновником в Петербург. По скудным сведениям, там она скоро заболела и умерла. Когда граф скончался, в его бумагах нашли отпускную Анастасии. Только она об этом уже не узнала.
– Однако это всего лишь слухи, – завершил свой рассказ Антип Игнатьевич и надолго задумался, позабыв о своем кофе.
Силясь разобраться в смутных предчувствиях, Вера осторожно спросила:
– Вы находите, что я похожа на нее?
Антрепренер улыбнулся:
– Может статься, это плод моего воображения. Я любил Анастасию, но это было давно… Впрочем, – он вгляделся в личико Веры, – те же черты, разве благороднее и тоньше.
– Вы говорили о бездарности, которая не прощает таланта, – напомнила Вера, вернув рассказчика к истокам.
Антрепренер кивнул:
– Анастасию преследовали завистницы. Поверишь ли, однажды перед ее бенефисом костюм ее утыкали иголками и булавками. И она играла, терзаемая болью. Как она играла! Все враги ее были посрамлены. А после выяснилось, что вдохновенная Анастасия не почувствовала этих булавок. Лишь сняв платье, она увидела исцарапанное, кровоточащее тело…
– Ужас! – не удержалась Вера.
Она помолчала, обдумывая рассказ, и снова спросила:
– Доводилось ли вам видеть того чиновника, что увез Анастасию? – Судьба актрисы глубоко тронула девушку.
Антрепренер тонко улыбнулся:
– Нет-с, я не был ему представлен. Сказывали, он сделал блестящую карьеру при дворе.
– Он был женат? – продолжала расспрашивать Вера, повинуясь тому же смутному чувству.
Рассказчик сморщил лоб, припоминая:
– Нет, душенька, о ту пору, кажется, не был. Опять же сказывали, что после он выгодно женился.
Вера горестно прошептала:
– Почему же он не женился на Анастасии, покуда был свободен?
– На крепостной артистке? Содержанке? – искренне удивился Антип Игнатьевич. – На такой пассаж способны разве что большие оригиналы. Я слышал, князь Гагарин женился на артистке, это был скандал. Никакой надежды, что общество примет такой брак. Столичный господин поступил умно. Что пользы жертвовать карьерой и всей жизнью? Самое большее, что он мог сделать для нее, – это выкупить на свободу.
– Да уж, – прошептала Вера сокрушенно.
Антрепренер и не догадывался, какую боль причиняет ей своими рассуждениями. Она никогда не рассказывала ему о прошлом, да он и не спрашивал. Антип Игнатьевич уладил законность с частным приставом, и Веру оставили в покое, далее его любопытство не распространялось. Должно быть, он повидал на своем веку слишком много драматического.
– Антип Игнатьевич, там вас спрашивают, – ворвался Сашка с сообщением. – Кажется, от губернатора.
Сашка округлил глаза, увидев сестрицу наедине с антрепренером. Антип Игнатьевич подскочил и засуетился:
– Сюда, сюда ведите посланца. – Он махнул Вере рукой: – Ступай, душенька, у меня дела.
Вера выскользнула за дверь, где ее ждал Сашка, чтобы наброситься с вопросами:
– Ты что здесь делаешь, Вера? Уж не амуры ли у тебя с нашим старцем?
– И вовсе он не старец, а ты глупый, Сашка, – засмеялась актриса. – Уж и поговорить нельзя, все одно у тебя на уме.
Сашка погрозил пальцем:
– Смотри, Вера! Убью любого, кто тебя тронет, пусть это и антрепренер и от него зависит моя актерская судьба.
Вера дернула его за вихор:
– Помнится, тебе что-то поручили, братец? Исполняй, ангел мой. И не смей мне грозить, ты, записной волокита!
Сашка улыбнулся и, чмокнув ее в щечку, помчался исполнять поручение антрепренера.
Вняв предупреждению наставника, Вера велела перенести костюмы, предназначенные для премьеры, к себе в номер. К тому же требовалось кое-что доделать и подшить. Девушка ужасно боялась предстоящего дебюта. Чем ближе премьера, тем невозможнее казалось ей выйти на сцену перед публикой, пусть и в роскошном костюме (а уж она постаралась!) и в любимой роли.
