Кристофер Гортнер - Тайна Тюдоров
– Хватит. Вот завтрак. – Она обернулась к столику. – Уолсингем ждет внизу. Хочет поговорить с тобой, как только ты насытишься.
– А я и пытаюсь насытиться. – Я снова попробовал схватить ее.
Она проворно уклонилась, верткая как угорь:
– Советую довольствоваться вчерашним. Больше ничего не будет, пока ты не обеспечишь мне крышу над головой.
Кейт бросила мне полотенце.
– Подумать только! – рассмеялся я. – А вчера эта проказница клялась, что уже получила все, о чем мечтала в своей жизни.
– Так ведь женщина может и передумать. Давай-ка вставай, я помогу тебе вымыться.
Я повиновался, хотя мне и трудновато было держать себя в руках, пока Кейт тщательно намыливала и скребла меня с головы до пяток. Я поморщился, когда она сняла повязку.
– Больно?
– Немного.
Я покосился на рану. Выглядела она довольно мерзко.
– Там, наверное, все засорилось?
– Да, но тебе повезло. Пуля лишь задела плечо, содрала кожу.
Кейт достала из сундучка банку и принялась мазать рану чем-то зеленым. Выходит, она тоже разбирается в травах. Совсем как мистрис Элис.
– Французский рецепт, – пояснила Кейт. – Розмарин, скипидар и розовое масло. Хорошо заживляет раны.
Ловкими движениями она наложила новую повязку:
– Вот теперь порядок. Не очень удобно, но потерпи. И еще несколько дней в постели без всяких возражений.
Я слегка надавил ей на кончик носа:
– Тебе лучше знать.
Кейт помогла мне одеться – рубашка, новый кожаный джеркин, короткие штаны, пояс с пряжкой и даже новенькие сапоги из кожи козленка, почти моего размера. Кейт заметила мое удивление.
– Это все Перегрин, – пояснила она. – Сапоги он раздобыл на местном рынке. И сам приоделся – купил шапку и плащ. Говорит, что собирается стать твоим слугой, когда ты разбогатеешь.
– Тогда ему придется долго ждать. – Я крутнулся на пятке. – Ну, как я выгляжу?
– Словно принц.
Кейт разложила на столике хлеб и сыр, разлила темный эль, и мы позавтракали в дружеском молчании. Но я все время чувствовал ее тревогу.
– Плохие новости? – наконец спросил я.
– Уолсингем не приносит хороших. Но я, честное слово, не знаю, что ему надо. Он просто велел привести тебя. – Она скривилась. – Я выполнила задание. Теперь в его глазах я лишь невежественная женщина. А ведь я способнее его головорезов, могу вскрывать замки и кружить головы.
– И ко всему этому у тебя есть характер. Я бы на месте Уолсингема не нарывался.
– Не нарываться – это именно то, что следует делать тебе.
Кейт посмотрела на меня, как на галерее в Гринвиче, – кажется, с тех пор прошло лет сто!
– Помни: о чем бы он ни попросил тебя, это будет опасно.
– Ты же говорила, он помогал спасать мне жизнь, – заметил я.
– Помогал. И все же твою жизнь я бы ему не доверила. Он змея. Всегда сам по себе. Даже Сесил вряд ли полностью контролирует его. – Ее голос дрогнул. – Обещай не соглашаться ни на что опасное. Я, так и быть, поеду в Хэтфилд. Но я не хочу умирать там от беспокойства за тебя.
– Обещаю! – торжественно кивнул я. – А теперь скажи, куда идти.
– Вниз по лестнице и направо. Он в кабинете, дверь из зала. А я пойду в сад развешивать белье.
Спускаясь по лестнице, я улыбался. Так хорошо было вновь оказаться в скромно обставленном загородном доме: крикливое изобилие дворцов успело порядком мне надоесть. Перед дверью в кабинет я набрал в легкие побольше воздуха.
Он сидел за столом, а Уриан положил голову ему на колени. Кейт права, Уолсингем похож на змею. Что бы там ни говорили о его роли в моем спасении, первое впечатление не изменишь. Уолсингем вселял тревогу. Он ведь следовал за мной, подобно тени, с самого Уайтхолла, наблюдая, но не вмешиваясь до самого случая на парапете. Мне не известно, что у него на уме в этот раз. Нужно не выдать своего беспокойства.
– Оруженосец Прескотт, – произнес он, продолжая ласкать пса, словно в трансе. – Я вижу, ты стремительно выздоравливаешь. Молодость и женская забота воистину творят чудеса.
О выпавшей на мою долю женской заботе он явно знал больше, чем мне хотелось бы. Неужели Уриан не чувствует подвоха в этом человеке? Будь моя воля, я приказал бы псу уйти.
– Мне передали, вы хотели меня видеть.
– Совершенно верно. – Его бескровные губы слегка подергивались. – Перейдем сразу к делу если ты не против.
– Я и не рассчитывал на приятельскую болтовню.
– А я вообще ни на что не рассчитываю. – Он перестал почесывать Уриана. – Так жить интересней. Люди всегда преподносят сюрпризы.
Уолсингем указал мне на стул напротив себя:
– Прошу садись. Мне потребуется все твое внимание.
Я подчинился без возражений, тем более плечо снова заныло. Как удается людям Сесила буквально источать тревогу и неопределенность?
– Джейн Грей и Гилфорд Дадли доставлены в Тауэр, – внезапно произнес он.
Я так и подпрыгнул на стуле:
– Арестованы?
– Нет. Это обычай: монарх должен жить там до коронации.
– Понятно, – отозвался я и добавил довольно резко: – Значит, у них все получилось. Они водрузят корону на голову этой невинной женщины во что бы то ни стало.
– Та, кого ты называешь «невинной женщиной», – предательница. Она узурпировала трон, принадлежащий другой. И бесстыдно пользуется поддержкой всех высоких сановников. До сего дня она была честна лишь в одном: Джейн Грей отказывает супругу в праве коронации вместе с ней. Семейка Дадли в ярости.
Я подавил вспышку возмущения. Пусть Уолсингем зовет Джейн Грей «предательницей» – ему так удобнее.
– А другая, – уточнил я, – это, разумеется, леди Мария?
– Разумеется. Любое изменение в порядке престолонаследия требует санкции парламента. Даже наш заносчивый герцог едва ли осмелится требовать узаконивания государственной измены. Так что по праву и завещанию Генриха Восьмого леди Мария отныне наша королева.
Я молчал, размышляя над его словами.
– Но Совет согласился поддержать Джейн? Разве герцог действует в одиночку?
В действительности я думал о герцогине Саффолк и ее угрозах расквитаться с Дадли. Если бы она заявила о своих правах на престол, это дало бы обеим принцессам столь необходимое время.
Уолсингем смотрел на меня, не мигая:
– Что ты имеешь в виду, оруженосец?
– Ничего. Просто хотел прояснить ситуацию.
Уолсингем положил подбородок на переплетенные пальцы. Оставленный без внимания Уриан с удрученным видом улегся рядом.
– Члены Совета согласятся на что угодно, лишь бы спасти собственные шкуры, – заметил Уолсингем. – Нортумберленд выдрессировал их и запугал. Тауэр доверху набит боеприпасами. В каждом окрестном замке по гарнизону. Герцог играючи подавит любое выступление в пользу Марии. И тем не менее у нас есть достоверные сведения, что некоторые так называемые союзники готовы сдать его со всеми потрохами. Врагов у него больше, чем должно быть для спокойной жизни. Кроме того, сама леди Мария способна оказать серьезное сопротивление.
