Шерри Томас - Не в силах забыть
— Вы не могли быть везде одновременно, мадам. И вы не должны винить себя в том, что оставались рядом с Полом и Ангусом, когда те нуждались в вас.
— Да, но вы с Каллистой тоже нуждались во мне.
Брайони окинула взглядом неподвижную фигуру отца.
— У нас был отец, мадам. И если вам пришлось всецело посвятить себя сыновьям, он мог бы думать о нас чуть больше.
— Да, мог бы. И должен был, — согласилась миссис Аскуит. — Но мне и в голову не приходило осуждать его. Я была ему бесконечно благодарна за то, что он не упрекает меня в невнимании к вам. — Мачеха Брайони немного помолчала. — И все же однажды у нас вышла размолвка, и я позволила себе его укорить. Это случилось, когда он раздумывал, позволить ли вам поступить в медицинскую школу. Я категорически возражала. Я думала… простите… мне казалось, что это всего лишь пустое упрямство и детское своеволие. Меня ужаснуло, что ваш отец колеблется, вместо того чтобы решительно вам отказать. Я была убеждена, что этот шаг лишит вас надежды на достойное замужество и нанесет ущерб репутации семьи. Мистер Аскуит страшно переживал. Но в конце концов заявил, что у него нет морального права запретить вам следовать своему желанию; он слишком многого недодал вам в жизни и теперь обязан позволить вам свободно распоряжаться своей судьбой. — Миссис Аскуит наклонилась и поцеловала мужа в лоб, а потом коснулась губами лба Брайони. — Я подумала, что вам следует об этом знать, — произнесла она и тихо исчезла, унеся с собой чуть слышный шелест юбок и едва уловимый аромат сирени.
Почувствовав, как кто-то сжал ее руку, Брайони решила, что ей это пригрезилось. Подняв голову от постели, она растерянно заморгала при виде незнакомой комнаты и тут же вновь ощутила слабое пожатие.
— Отец!
Джеффри Аскуит по-прежнему хранил неподвижность. Глаза его оставались закрытыми, а перекошенный рот казался застывшим.
Отдернув покрывало, Брайони не спускала глаз с отцовской руки.
— Отец, вы меня слышите? Это Брайони.
На этот раз она отчетливо увидела, как пальцы умирающего сомкнулись вокруг ее ладони.
Глаза ее наполнились слезами:
— Я вернулась. Вернулась домой из Индии.
Ответом ей было вялое пожатие, и Брайони продолжила:
— Путешествие обернулось настоящим приключением. Мистер Марзден проехал тысячу миль, чтобы отыскать меня, так что я смогла вернуться и увидеть вас. Да, тот самый мистер Марзден, что был когда-то вашим зятем. Я приехала бы раньше, но мистер Марзден подхватил малярию. А потом на индийской границе вспыхнуло восстание, и мы оказались в самой гуще сражения. Но нам удалось остаться в живых, и вот теперь я здесь. — Брайони подняла и крепко сжала руку отца: — Мистер Марзден — ваш ярый защитник, хотя вы однажды уложили его в нокаут из-за меня. А может быть, именно поэтому. Ему нравятся ваши книги. И он уверяет, что вы меня любите.
Отец с неожиданной силой сдавил ее пальцы. В ответ на это немое признание Брайони нежно прижалась щекой к его ладони.
— Боюсь… — На мгновение у нее перехватило дыхание. — Боюсь, я так и не поблагодарила вас зато, что вы позволили мне поступить в медицинскую школу. И за Тодди — она была чудесной.
Брайони осторожно погладила бородатую щеку отца.
— Помните то лето, когда мне исполнилось шесть лет? Мы несколько раз ходили гулять втроем — вы, Тодди и я. Однажды мы забрели в деревню. И вы купили мне коробку ирисок. А в другой раз мы вместе собирали дикую землянику, а потом дома ели ее со сливками.
Отец снова сжал ее руку, но уже слабее.
— Подозреваю, вы не особенно любили землянику. — Брайони заговорила громче, словно пытаясь докричаться до того, кто медленно уходил все дальше и дальше. — Но Тодди бросала на вас красноречивые взгляды, и вы съели ягоды, потому что их собирала для вас я.
Прошло несколько мгновений, прежде чем слабеющие пальцы больного вновь едва ощутимо стиснули ее ладонь. Отец угасал. Мучительная боль пронзила сердце Брайони.
— Папа, я люблю тебя.
В ответ Джеффри Аскуит сжал руку дочери в последний раз.
Брайони долго сидела, держа на коленях руку отца. Но тот больше не приходил в сознание.
Когда на рассвете Брайони пробудилась снова, он уже не дышал.
Дом погрузился в глубокий траур. Все шторы держали опущенными, пока тело усопшего Джеффри Аскуита не увезут на кладбище и не предадут земле. Входную дверь затянули черным крепом. В тот же день доставили целый сундук с траурными платьями — креповыми для миссис Аскуит, шерстяными и шелковыми для Брайони с Каллистой.
Чтобы не обременять похоронными приготовлениями скорбящую семью, все хлопоты о погребении взяли на себя ближайшие друзья покойного. Приятели и знакомые, уважая горе вдовы и дочерей, лишившихся отца, воздерживались от визитов в дом, но родственники миссис Аскуит приходили выразить ей свои соболезнования.
Брайони с Каллистой, одетые в черное, работали в кабинете, разбирая бумаги отца. В его столе хранилось великое множество старых приглашений, визиток, открыток и писем. Похоже, мистер Аскуит за всю жизнь не выбросил ни одной адресованной ему записки. Были еще бесчисленные коробки с рукописями, газетными вырезками и наскоро исписанными клочками бумаги, с самыми разнообразными изречениями, от афоризмов Джона Донна до заметок Джонсона о гигиене.
— Интересно, ушли они или нет? — задумчиво проговорила сидевшая на ковре Каллиста, подняв голову.
— Кто?
— Миссис Берн и миссис Лоренс. — Эти дамы приходились миссис Аскуит сестрами. — Миссис Лоренс ужасно раздражает матушку, — вздохнула Каллиста. — Боюсь, едва ли у нее сейчас хватит сил выдержать это испытание.
— Я сейчас же пойду туда и заявлю как врач, что миссис Аскуит нуждается в отдыхе.
— Правда?
— Конечно.
Но, едва ступив в холл, Брайони услышала приближающиеся шаги на лестнице и женские голоса. А потом и свое имя.
— …Никогда не понимала, что Лео Марзден нашел в этой Брайони Аскуит. Он мог бы выбрать любую. Говорю тебе, я ни капельки не удивилась, когда он потребовал признать брак недействительным.
— Да ладно тебе, Летти, ты ведь не знаешь, почему они решили расторгнуть брак. Замужество похоже на туфли: пока не наденешь, не узнаешь, пришлись ли они впору.
— Не смеши меня, все кругом видели, что Лео Марзден несчастен в этом браке. Разве удачно женатый мужчина станет сам устраивать званые обеды, а после проводить всю ночь за игрой в карты?
— Ш-ш, Летти. Только не при слугах.
Гостьи ушли. Брайони прижала руку к груди, пытаясь унять бешеные удары сердца. За три года, проведенных за границей, она успела забыть, что значит оказаться мишенью для сплетен и как это унизительно, когда все вокруг судачат о твоем неудавшемся браке.
