Никола Корник - Сладкий грех
— Вам придется сообщать ему то, о чем я буду вас просить, — сказал Эван.
— Иначе говоря, я должна ему лгать? — Лотта аж задохнулась от возмущения. Она была в замешательстве, сердце стучало как бешеное. — Передавать информацию, зная, что это фальшивка?
— Да. Для меня это было бы весьма полезно, — заметил Эван.
Выражение сочувствия стерлось с его лица, словно никогда и не бывало, уступив место суровому и непреклонному выражению. Лотта потрясенно смотрела в это лицо. Помнится, миссис Омонд назвала его безжалостным. В эту минуту Лотта с легкостью представила себе, как Эван рубит врага в ожесточенной битве. А сейчас она еще поняла, насколько у него холодное сердце.
— Тео обо всем догадается, — возразила Лотта, стараясь говорить с той же бесстрастностью, что и Эван, словно они обсуждали мелочи текущего дня или погоду назавтра. Сердце билось быстро и сильно, но голос Лотты звучал совершенно твердо. — Если уж мне не удалось провести вас — не смогу заставить поверить и его.
— Информация, которую я вам предложу, будет выглядеть совершенно достоверно, — мягко, но настойчиво произнес Эван.
Наступило молчание.
— А у меня есть выбор? Ведь вы считаете, что выбор всегда существует. — Лота с надеждой посмотрела на него.
Эван едва заметно улыбнулся.
— Должен признать, на сей раз у вас нет выбора, — сказал он, пожимая плечами. — Либо вы соглашаетесь на мое предложение во искупление своего обмана, либо отправляетесь к своему брату и заявляете о своем провале. Посмотрим, станет ли он помогать вам после этого. У вас нет ничего, что можно было бы предложить… — Эван помолчал. — Но если вы все же считаете, что он станет помогать вопреки мнению семьи…
— Возможно, станет, — прошептала Лотта. Холод разливался в ее душе, терзали сомнения, и бесполезно было гнать их прочь. Тео клялся, что позаботится о ней. Конечно, он не прогонит ее, несмотря на провал. — Я могла бы попросить его. Да, я буду просить его, — повторила она.
— Вне всякого сомнения, — осторожно, с улыбкой кивнул Эван.
— Но риск, что он откажет мне, действительно есть, — продолжила Лотта, нервно сплетая тонкие пальцы. Руки у нее слегка подрагивали. Она любила Тео и хотела доверять, но уже в Лондоне поняла, что помощь имеет свою цену. Сейчас она бесславно провалила возложенную на нее миссию шпионки. Это давало ему право отказаться от своих слов и снять с себя ответственность за нее. Разве не так поступали до сих пор все ее мужчины? Лотта не хотела подвергать его такому испытанию.
— Видите, у вас нет другого выбора — только полностью подчиниться мне, — сказал Эван. Он ожидал, наблюдая за ней. — В противном случае вы закончите свои дни на улице.
Снова, в который раз, в маленькой жаркой комнате повисло молчание. Эван с интересом наблюдал за ней. Лотта понимала, что все ее противоречивые мысли и чувства, как в зеркале, отражаются на ее лице. Возможность выбора — всего лишь иллюзия, и Эван слишком хорошо понимал это. Она могла выполнять его указания и предавать свою страну. Но могла отдаться на милость Тео, с риском быть отвергнутой. Стоило ей отказать Эвану или получить отказ от Тео — она останется одна, и ее жизнь рухнет.
Тени недавнего прошлого прошли перед ее мысленным взором, давя и пугая, заставляя дрожать при одной мысли о возвращении.
— Я не стану шпионить в пользу французов. Пусть даже мне некуда деться. Вы требуете слишком многого от меня, милорд.
Она увидела, что в глазах Эвана зажегся огонек интереса и чего-то еще, что можно было бы принять за восхищение. Пока его взгляд внимательно изучал ее лицо, Лотта поплотнее сжала губы. Она очень надеялась, что сможет удержаться и не отступить от своего слова, в попытке спасти свою шкуру. Это оказалось гораздо труднее, чем она могла себе представить. Инстинктивно она всем существом стремилась снять с себя тяжесть решения и принять предложение Эвана. Оно давало возможность избежать риска, что Тео откажется от нее, и страшного будущего уличной проститутки.
— А мне показалось, мы пришли к соглашению, и у вас нет выбора? — поинтересовался Эван.
— Это не так, — ожесточенно бросила Лотта. — То, что предлагаете вы, — это предательство. Если об этом узнают, я буду повешена.
— А я было подумал, что вас мучает совесть. На самом деле — всего лишь проблема самосохранения, — сухо заметил Эван. — Мне следовало бы лучше вас узнать. Если все откроется, вы всегда сможете сослаться на то, что я принудил вас к этому, — заметил Эван, пожимая плечами.
— Нет, — заявила Лотта, гордо вскинув подбородок и глядя прямо в его глаза. — Я не стану никогда и ни на кого ссылаться. Я больше не стану никого умолять, — сказала Лотта, припомнив все бесконечные мольбы и унижения своей жизни. Она упрашивала Грегори позволить ей вернуться, потом просила миссис Тронг не лишать ее места под крышей борделя, отчаянно молила Тео о спасении. Но все бесполезно. В результате она потеряла последнюю уверенность в себе, своих силах.
— Итак, вы не желаете шпионить на меня, но и к брату на поклон идти не собираетесь, — задумчиво произнес Эван.
— Не собираюсь, — подтвердила Лотта.
Это было бравадой с ее стороны, в то время как она испытывала неуверенность в том, чем все это закончится. Что станет с ней, если Эван раскроет блеф и вышвырнет ее вон? Она не сможет предлагать себя, как те горничные из «Медведя». Лучше голодать, чем опуститься до этого. Но и пройти те двадцать миль, что отделяли ее от поместья Пализер, Лотта тоже не могла. Вряд ли упасть в ноги родственников, которые уже выказали свое пренебрежение, будет меньшим унижением.
— Нет, — тихо повторила она.
Эван выпрямился, тени от пламени заметались по его лицу.
— Вот теперь вам действительно удалось удивить меня, — медленно произнес он. — Как интересно! Не думал, что у вас хватит смелости бросить мне вызов.
— Вы можете вышвырнуть меня на улицу, но мое мнение не изменится, — подтвердила Лотта, изо всех сил надеясь, что до этого не дойдет.
— Нет нужды разыгрывать мелодраму, — усмехнулся Эван, несколько растягивая слова. Он подался вперед и прикоснулся к ее щеке настолько осторожно, что совершенно не вязалось с той решимостью, которую она минуту назад читала в его глазах. — Думаю, у меня нет никакого желания расставаться с вами, по крайней мере пока. Хотя ваше предательство заслуживает того, чтобы послать вас упаковывать вещи.
Лотта испытала невероятное облегчение от его слов.
— Так что же нам теперь остается? — спросила она.
— То же, что и прежде. Вы — моя любовница и восхитительно играете свою роль, — сообщил Эван.
