Эшли Макнамара - Джентльмен-дьявол
У Люси была горничная, которая превращала ее светлые прямые волосы в кудряшки. Волосы Изабеллы, густые, мятежные, непослушные, вились от природы. Как и сама Изабелла, ее волосы жили особой жизнью и отказывались укладываться в строгий порядок, которого требовали модные прически.
– Чудо, что после стольких лет мне все-таки повезло, – сонно пробормотала Изабелла, уткнувшись ему в шею.
– И правда чудо, – только и смог произнести Джордж. Да что с ним такое? Можно было пошутить насчет того, что он и есть чудо среди мужчин, уникальный экземпляр. Она бы посмеялась, поддела бы его. Джордж привык пикироваться со своими возлюбленными. Нет, не возлюбленными, просто любовницами, которые искали только физического удовлетворения. С Изабеллой он чувствовал себя не в своей тарелке.
– Ты не жалеешь о том, что мы сделали? – На этот раз голос Изабеллы уже не был сонным.
О Боже, вот оно. Именно поэтому он предпочитает любовниц и куртизанок, дам, не ожидающих ничего, кроме удовольствия, которое они могут дать и получить. Которые не заставят его анализировать собственные чувства. Да и есть ли у него чувства? Во всяком случае, это относится к женщинам, которых зовут не Изабелла. Вот черт, он пропал!
– Почему ты это спросила? – осторожно поинтересовался Джордж.
– Мне кажется, ты никак не можешь расслабиться, – ничего не выражающим тоном объявила она.
Джордж наклонил голову, чтобы разглядеть ее лицо и поймать взгляд этих карих глаз, анализирующий, чуткий, пронизывающий любой барьер, которым он может себя окружить. Веки Изабеллы были плотно сжаты, но не как у спящего человека. Казалось, она намеренно их прикрыла, чтобы отгородиться от внешнего мира.
– Почему ты закрыта глаза?
– Потому что не хочу потерять это мгновение.
Ответ заставил его пожалеть о вопросе. Вместо того чтобы сменить тему, Джордж заострил ее. Так служанка, заходя в его комнату в полдень, раздвигает портьеры, чтобы впустить яркий солнечный день, на который Джордж смотреть не желает. После ночного загула яркое солнце неизбежно вызывало у него головную боль и подчеркивало щетину на подбородке и темные круги под глазами, то есть высвечивало его пороки.
– Тебе незачем его терять, можно навсегда сохранить его в памяти. – Вот так. Звучит вполне прочувствованно.
– Да. А к следующей неделе только память у меня и останется. – Другая женщина произнесла бы эту реплику с грустью, а Изабелла просто констатировала факт. Но прозвучала фраза так, словно она пыталась сама убедить себя в этом.
– Изабелла…
– Не надо. Не давай пустых обещаний, стараясь убедить меня в ином.
Он поцеловал ее возле корней волос.
– Спи.
Джордж тоже попытался заснуть, но мозг отказывался отключаться. Черт возьми, он же сам хотел дать обещание! Более того, желал, чтобы за его словами крылась суть, чтобы они прозвучали как клятва, наподобие той, что он дал ей раньше.
Когда Джордж это понял, его обуял страх.
Изабелла проснулась от дрожи во всем теле. Спальню заполнили тени, дождь настойчиво колотил по крыше. Кроме нее, на кровати никого не было.
– Джордж?
Ответом была тишина. Изабелла стряхнула с себя остатки сна и села в постели. Саднящая боль между ног напоминала о том, что произошло в этой комнате. Перед глазами замелькали яркие образы: его руки, губы, язык, тело – все это служило лишь одному: доставить ей удовольствие.
Дрожь пробежала по спине Изабеллы, она потянулась за рубашкой, хотя тонкий ситец был слабой защитой от холода.
Ну почему Джордж ушел, ведь они могли бы согреть друг друга телами и прогнать ночную сырость и холод. Изабелла побрела в соседнюю комнату. Пусто. Огонь догорел, но ведь она проспала не больше часа.
Черт подери этого человека. Мог бы остаться хотя бы до утра, чтобы иллюзия продлилась еще несколько часов, а потом фантазиям все равно пришел бы конец. Да и какие это фантазии? Надежда, что может найтись человек, который станет о ней заботиться, разделит с ней бремя заботы о сыне, немного облегчит ее участь? Который захочет доставить ей немного радости, немного веселья и, да, немного любви?
Разве она не убедилась еще в первый раз, что на мужчину нельзя полагаться? Он получит то, что хочет, и оставит ее. Ясно, что Джордж Аппертон не лучше отца Джорджа, пусть даже и преподнес себя в более привлекательной упаковке. Обаяние и ум – это ее слабость.
Изабелла прошла к камину и взяла с полки над очагом еще влажное платье. Одежда Джорджа, конечно, исчезла. Изабелла повозилась с тесемками корсажа, встряхнула влажные юбки, прежде чем надеть их на себя. Потом натянула лиф, он неприятно лип к телу и нелепо обтянул плечи. Ладно, сойдет и так. Вернувшись домой, в свой коттедж, она почувствует себя еще более несчастной. Пусть каждая капля, пропитавшая ее платье, служит напоминанием, звеном в кольчуге, которыми она защитит свое сердце. Мужчинам нельзя доверять.
Выпрямив спину и расправив плечи, Изабелла направилась к выходу, распахнула дверь и едва не налетела на человека-стену. Проглотив крик, она отступила в дом. Человек развернулся, и облегчение захлестнуло ее, но не согрело, а обдало жаром затылок, тогда как руки застыли как лед.
– Что ты делаешь под дождем? Ты же простынешь до смерти.
Лицо Джорджа помрачнело. И к лучшему. Если он собрался сбежать от нее, Изабелла предпочитает, чтобы все произошло молча и быстро. Как на гильотине.
– Я собирался вернуться раньше, чем ты проснешься. – Он провел пальцами по ее рукаву. Очень простой жест, но как утешает! – Не думал, что проснешься в одиночестве.
– А почему ты не входил?
– Пытался выработать решение. – Джордж отвел глаза, а Изабелла представила его маленьким мальчиком. Вот он стоит, сцепив за спиной руки, и возит по грязи башмаком. Джек тоже иногда так себя ведет, когда что-то натворит.
– Решение? – эхом отозвалась она.
– Ну да. Надеялся, что в голову придет что-нибудь дельное или уж на худой конец мелькнет молния. Но гроза, похоже, ушла. Меня преследовала абсурдная мысль, что я могу догадаться, что именно произошло с мальчиком. Мне не хотелось заходить в дом, не найдя ответа.
– О… – Сердце Изабеллы забилось вдвое быстрее. А она усомнилась в нем даже после такой искренней клятвы! – О… – повторила она и шагнула к Джорджу из-под навеса над дверью. Капли дождя тотчас застучали по лицу, по еще влажному платью, но теперь ей было все равно.
– Если тебе было над чем подумать, значит, у тебя должны быть новости?
