Конни Брокуэй - Опасность и соблазн
Лохань втащила наверх пара крепких парней, хотя он не просил ни о чем таком, а потом явилась стайка хихикающих горничных — да сколько же слуг нужно одному человеку? — и стала таскать котелок за котелком горячую воду. Когда он спросил, что он, по их мнению, должен делать, самая молоденькая, маленькая девчонка, не старше его последней стрижки, ухмыльнулась, многозначительно посмотрела на него и сказала: «Как что, сэр? Верно, выкупаться», — а потом присела и умчалась со стайкой своих хихикающих подружек.
Кит не устоял перед искушением и вымылся. Ничего не скажешь, это роскошь и наслаждение. Он столько лет провел в таких отвратительных условиях, что бывали времена, когда ему казалось, что он никогда больше не будет чистым. Только в ее объятиях…
Кит резко встал, расплескав воду. Огляделся, схватил полотенце, приготовленное для него, и сердито вытерся. Он терял ту небольшую долю здравого смысла, которую ему удалось сохранить. Он чувствовал себя как человек, который пустился в путешествие, запасшись четкой картой, и обнаружил, что дорога совсем не прямая и что есть еще одна, на карту не нанесенная.
Кит обмотал полотенцем бедра и пересек комнату. Подойдя к окну, оперся о подоконник и выглянул. Где она теперь? Разумеется, с маркизом, так и следует, и не важно, что с ним самим сотворила одна-единственная ночь. Проклятие! Он все прекрасно понимал. Разве в него не вбили самый горький из всех уроков? Не нужно было доверять своему склонному ошибаться органу, который зовется сердцем. Так уже случалось раньше… и результаты были гибельными для его души.
Кит резко ударил кулаком по стене и обрадовался резкой боли.
Кто-то постучал в дверь, и Кит повернулся, радуясь любому способу отвлечься. Вошел лакей, неся в руках аккуратно сложенную стопку одежды.
— Его светлость кланяется вам, сэр, и надеется, что вы примете его самые искренние извинения, но, кажется, прачка, которая стирала ваши рубашку и штаны, была неосторожна и сожгла их так, что починить уже нельзя.
— Что?! — тупо спросил Кит. У него было всего две рубашки, а штаны заменить было просто нечем.
— Его светлость просит вас принять вместо них вот это. Он понимает, что они, наверное, не очень хорошо сидят, но Пегги — мастерица насчет шитья и сумеет подогнать все как следует.
— Вот проклятие!
— Да, сэр. Я сию минуту пришлю сюда Пегги. Могу я передать лорду Парнеллу, что вы будете готовы к обеду в восемь часов, сэр?
Так вот каково это — иметь слуг. Если это так, то Кит порадовался, что они никогда его не терзали. Горничные хихикают, лакеи всем распоряжаются, а теперь еще и эта швея, которая истыкает его иголками не хуже, чем какой-нибудь пустынный воин — стрелами.
— Ладно.
— Не желаете ли, сэр, чтобы я помог вам одеться?
— Ни в коем случае.
— Тогда я сейчас пришлю Пегги, сэр. — Лакей положил стопку одежды в изножье кровати, поклонился и удалился, оставив Кита в унынии созерцать одолженное ему платье.
Аккуратно сложенный галстук, белый как снег, лежал поверх тонкой батистовой рубашки, почти такой же белой. Под ними лежали чулки, подвязки, темный жилет и короткий шерстяной сюртук с серебряными пуговицами. Облегающее исподнее было сложено осмотрительно внизу, под штанами цвета буйволовой кожи. Он отбросил сюртук в сторону и нашел в самом низу стопки свой мундир.
Слава Богу, эта дуреха прачка не попыталась прокипятить хотя бы мундир. Кит поднял его. Ей удалось отскрести кое-какие пятна и залатать порванную кое-где ткань. Ткань эта, темно-зеленого цвета, выцвела под жарким солнцем юга, но там, где прачка расправила швы, ткань была яркой по сравнению с остальной, точно всплеск шотландской весны.
Кит сердито натянул на себя исподнее и штаны. Они были тесны в бедрах и сильно стягивали ногу в колене. Он никогда не любил такие штаны до колен, предпочитая клетчатые штаны горцев. Но таковых в стопке не было. Он посмотрел на часы — половина восьмого.
У платья был слишком низкий вырез, ткань была слишком прозрачной, а бледно-розовый цвет не подходил женщине, которая, как предполагалось, была в трауре. Но Пегги убедила ее, что лиф вырезан не ниже, чем любая леди может надеть к обеду, а траур по Чарлзу и Грейс не только был соблюден как полагается, но что определенно пришло время, когда его светлости и остальным членам семьи пора подумать о живых.
Итак, напомнив себе добавить к своей книге главу об одолженных нарядах и чувствуя себя совершенно голой, Кейт вышла из спальни и двинулась за лакеем в столовую, пытаясь утихомирить сильно бьющееся сердце. Кит тоже приглашен к обеду. Она глубоко вздохнула, надеясь, что не кажется взволнованной или встревоженной.
Столовая была ярко освещена свечами, стоявшими на роскошном столе, уставленном хрусталем и серебром, фарфором и золотом. Маркиз, стоявший рядом с невысоким старым джентльменом, похожим на птичку, сразу же пошел ей навстречу.
Она отметила, что Кит еще не появился.
— Миссис Блэкберн! — приветствовал ее маркиз. — Надеюсь, Пегги вам понравилась? Если это не так, клянусь собственной жизнью, что не знаю, в чем она могла бы не угодить вам.
— Благодарю вас, милорд.
Маркиз подозвал своего собеседника.
— Разрешите познакомить вас с моим дядюшкой. Дядя, это миссис Блэкберн. Миссис Блэкберн, это мистер Кервин Мердок, младший брат моего отца.
— Добрый вечер, сэр, — пробормотала Кейт, приседая в реверансе.
— Воистину так, — кивнул джентльмен. Его светло-синие глаза уставились на нее из-под нависших густых белых бровей, он склонил голову набок, отчего еще больше стал напоминать какую-то любопытную и, вероятно, злую птицу. — Англичанка, да? Родственница Грейс? Значит, англичанка.
— Да, сэр, — сказала Кейт, слегка сбитая с толку. — Я англичанка.
— Жаль, — сказал старый джентльмен, склонив голову на другую сторону. — Можно подумать, что в окрестностях нет шотландок, — наша семья постоянно привозит сюда английских девчонок. — И он с осуждением уставился на племянника.
— Дядя!
Враждебность старика внезапно исчезла.
— Я — пережиток прошлого, ничего не могу поделать. Я не имел в виду ничего плохого, молодая леди.
— Я, возможно, что-то не расслышала, сэр, потому что не припомню, чтобы вы сказали что-то, что могло бы вызвать у меня возражения.
Старик довольно рассмеялся:
— Англичане всегда умели складно говорить. Даже Грейс, когда хотела, могла наплести достаточно слов вокруг угрозы, чтобы та походила на что-то приятное.
— Хватит, дядя, — сказал маркиз с ласковым раздражением.
В этот момент появилась пожилая женщина, опиравшаяся на руку невысокой девушки.
Кейт с интересом посмотрела на эту пару. У старой женщины была грубая, густо напудренная, как было принято при французском дворе два десятилетия назад, кожа. Ее высоко поднятые волосы явны были париком. Молодая девушка, шедшая рядом с ней, была не старше семнадцати лет. Ее пушистые локоны, светлые, как лед, были искусно уложены вокруг лица в форме сердечка. Ротик был маленький, губы — полные и алые.
