Джулиана Маклейн - Мой герой
Но если быть честной, То следовало признать, что, несмотря на стыд и смущение, которые она ощущала, все это уже не имело для нее, ни малейшего значения. В тот момент, когда он прижимал ее к себе и помимо своей воли показывал, что она нужна ему, ничего больше не волновало ее.
Потом он закрыл глаза и отпустил ее.
– Боже, простите меня.
– Ради Бога, не надо извиняться, – сказала она, покачав головой.
Несколько секунд он молчал, затем тихим голосом, почти шепотом спросил:
– Что вы здесь делаете?
– Я узнала о болезни Кэтрин. – Оба они посмотрели на старую женщину. – Как она теперь?
– Ничего хорошего. Всю жизнь у нее был блеск в глазах, а сегодня его нет.
– А что говорит доктор?
Дамьен пересказал ей то, что слышал от доктора. В ее возрасте на преодоление болезни уйдут все ее силы. У нее и сейчас прерывистое и поверхностное дыхание, и это может плохо кончиться.
– А она в сознании? – спросила Адель.
– Сегодня во второй половине дня, по-моему, нет. Я сидел, пытался разговаривать с ней, разбудить ее, но ничего у меня не вышло.
Адель взяла его руку и сжала в своих.
– Мы с ней разговаривали сегодня утром, – заговорил Дамьен, – она мне многое рассказала, и большая часть ее рассказов была для меня сюрпризом.
Он прижал палец к переносице, а она терпеливо ждала продолжения. Долгое время он молча тупо смотрел на пол, потом неуверенно перевел взгляд на нее. Адель чувствовала, что ему нужно было высказаться, а ей очень хотелось быть именно тем человеком, которому он мог рассказать сокровенное.
– Вы можете рассказать мне, если хотите, – тихо сказала она.
– Да, я действительно хочу, мне это нужно.
– Тогда я внимательно слушаю.
Он опять взглянул на кровать, где лежала его бабушка!
– Она рассказала мне кое-что, чего я раньше не знал, – начал Дамьен, – что у моего отца был секрет, которым он не делился ни со мной, ни со всем остальным миром. – Он опустил голову, потом опять взглянул на Адель. – Я никогда не говорил вам о том, как погибли мои родители.
Она вспомнила то, что ей говорила об этом Вайолет.
– Дамьен, вам не надо ничего скрывать. Вайолет рассказала мне обо всем после того, как вы уехали в Лондон. Она сказала, что ваш отец покончил жизнь самоубийством.
В его глазах блестели слезы, брови приподнялись в удивлении.
– Так вы знали об этом?
Она кивнула:
– Да, но я не знаю подробностей. Все, что я слышала, – это просто сплетни.
– Думаю, никто понятия не имеет о том, что я считаю себя виноватым во всем этом. – От волнения он с трудом произносил слова и говорил очень тихо.
Адель подошла еще ближе к нему.
– Этого я совсем не знала. Что же произошло?
Он опять посмотрел ей в глаза, и по его взгляду видно было, что он оценил ее сочувствие и понимание. А ей безумно захотелось опять прикоснуться к нему.
– Мне было всего девять лет, когда я узнал, что у моей матери любовная связь. – Он старался говорить спокойно. – Я был возмущен, но у меня совсем не было жизненного опыта, я не знал, как поступить, и я рассказал все отцу. Он был невероятно разгневан и, схватив ружье, бросился за матерью.
– Боже, Дамьен!
– Я вскочил на лошадь и поехал за ним. Он направился к дому, где жил любовник моей матери, и застал их вдвоем. Думаю, он намеревался убить их обоих.
Адель предположила самое ужасное.
– Он действительно убил ее?
– Нет, увидев их вместе, он убежал. Моя мать попыталась его догнать, и как раз в это время я появился там. Она села на мою лошадь и помчалась за ним, но в парке она упала с лошади, разбилась и погибла. Я первый обнаружил ее, когда побежал за ней.
Ощущая мучительную боль в груди, Адель проговорила хриплым голосом:
– Мне так жаль вас, – и сжала его руку.
– Я побежал домой и рассказал все отцу, и это было еще хуже, чем мой первый рассказ. Потом в тот день, когда похоронили мою мать, он пошел в Уайтчепел, ввязался в драку и буквально напросился на то, чтобы его закололи. А я во всем происшедшем винил себя.
Услышав эти слова, она почти окаменела.
– Но ведь вы были совсем маленьким мальчиком, Дамьен. Это не могла быть ваша вина, вы рассказали то, что видели, вы оказались только вестником несчастья.
– К тому же не очень тактичным.
Адель положила обе руки ему на плечи и сжала их. В ответ он обнял ее.
– Но сегодня утром, – продолжал он, – бабушка сообщила мне, что мой отец страдал от своей, как она назвала это, «неустойчивой психики».
– Неустойчивой психики? – удивленно переспросила Адель. – А что это значит?
– Иногда он бывал счастливым и жизнерадостным, как ребенок, а иногда на него нападала меланхолия, и это могло длиться неделями.
– И вы ничего об этом не знали?
Дамьен медленно подошел к кровати, на которой лежала Кэтрин, и внимательно посмотрел на нее.
– Я помню, что он исчезал на какое-то время, и я его долго не видел. Потом он появлялся с чудесными подарками, и мы танцевали и развлекались всю ночь. Никакой меланхолии я не помню.
– Наверное, он скрывал это от вас, чтобы не расстраивать, вы ведь были еще ребенком.
– Да, наверное. – Он опять повернулся лицом к Адели. – Еще бабушка рассказала, что он несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством, до того как он познакомился с моей матерью.
Пройдя через комнату, Адель подошла к нему и дотянулась рукой до его щеки, он прижал ее руку своей.
– Многие годы бабушка пыталась успокоить, убедить меня в том, что я не виноват в случившемся, но я ей не верил.
Оба они какое-то время смотрели на старую женщину, неподвижно лежавшую в кровати.
– А теперь вы верите? – спросила Адель.
Он долго обдумывал ответ.
– Мне кажется, я должен простить девятилетнего мальчика, который не знал, как следовало поступить. Но я не думаю, что когда-нибудь избавлюсь от чувства вины. Я всегда буду терзаться, вспоминая, как я сообщил об этом отцу. Я не пытался смягчить удар и не думал о том, что почувствует отец, я только злился на мать, и я хотел, чтобы она была наказана.
С сочувствием и пониманием Адель слушала его.
– Вам ведь было всего девять лет, Дамьен. Вы многого не знали в жизни и не могли понять, что переживала ваша мать. Вполне естественно, что вы разозлились. А теперь вы, безусловно, правы, вам следует простить девятилетнего мальчика, каким вы были тогда. Ваше теперешнее раскаяние – это сожаление взрослого человека, который хорошо знает, как ему следовало поступить тогда. И теперь вы, безусловно, сделали бы все иначе – осторожно и тактично, – я уверена в этом. Я ведь видела, как вы справлялись с тем, что произошло между нами.
Дамьен поцеловал ее руку.
– Вы очень добры ко мне, – тихим голосом произнес он.
