Джулия Берд - Искренне Ваша
Джек усмехнулся и покачал головой.
– Неужели пояс верности, мисс Крэншоу?
– Для него уже слишком поздно, – с лукавым смехом отозвалась она. – Вам придется узнать самому.
Пальцы Джека медленно заскользили вверх по ее ноге, обвели округлую икру, коснулись подвязки. Наконец они добрались до горячих складок под упругими завитками, прикрывающими потайное местечко. Лайза прерывисто вздохнула.
– Теперь ты знаешь, – заключила она и прикусила нижнюю губу, наслаждаясь дерзкими и мучительно-приятными ласками.
– За это я и люблю тебя, Лайза, – признался он. – Девочка моя, я люблю тебя за страстность. За смелость и честность.
Затуманенными от вожделения глазами она следила за ним из-под отяжелевших век.
– Дотронься до меня, Джек.
Он коснулся влажных складок и улыбнулся, когда она выгнулась дугой и развела ноги.
– Да, Джек, как я об этом мечтала! Каждую минуту, целых три дня!
– А я думал, мы просто компаньоны, – не удержавшись, пошутил Джек.
Он просунул в нее два пальца, и она застонала, зажмурив глаза. Проникая в глубокий грот, он разбудил в ней почти животный голод, требовавший немедленного утоления.
– Иди ко мне, – выдохнула она.
– Прямо здесь? – отозвался он.
– Да. – У Лайзы срывался голос, ощущения захватили ее целиком.
Он глубоко вздохнул, одержимый таким же острым желанием, как она. Не прекращая ласкать Лайзу, свободной рукой он расстегнул одежду, откинулся на спинку сиденья, легко приподнял девушку и снова посадил ее на колени.
Прохладный воздух овеял ее разгоряченные бедра, ладони Джека подхватили снизу ее ягодицы, сжимая их и поглаживая, губы уткнулись в грудь в вырезе платья. Джек сумел высвободить из-под платья ее сосок и обвел его языком, одновременно направляя затвердевший жезл в ее отверстие. Опуская Лайзу, он проник в нее, и она с радостью приняла его, вобрала в себя целиком.
– Джек, ты само совершенство!
Восседать на этом твердом стержне было поистине прекрасно. Ощущения были неподдельными и изумляли остротой. Все остальное перестало существовать. Кроме Джека. И желания, чтобы он снова заполнил ее.
– Лайза, я не могу тобой насытиться, – хрипло простонал он, сжимая ее ягодицы.
Она медленно приподнималась, продлевая наслаждение, и снова опускалась, чувствуя, как нож входит в ножны.
– А я – тобой, – отозвалась она, глядя Джеку в глаза. Ничто не разделяло их: ни грусть, ни страх. Карета медленно катилась вперед, слегка покачиваясь на ухабах.
Джек еще раз приподнял Лайзу и притянул к себе.
– Джек, я хочу, чтобы ты был рядом всегда. Всю жизнь, – твердила она в такт движениям, а потом вдруг умолкла, сосредоточившись на ощущениях. Он задвигался резче, быстрее, и она быстро подстроилась к ритму. Просунув руку под подол платья, он нашел тайное местечко между ее ног, и вскоре она забилась в экстазе, накатывающем волнами. Услышав ее сдавленные, страстные стоны, Джек вонзился в нее, зарычав от мучительного блаженства, опять приподнял ее повыше и вошел в глубины лона. Выплеснувшись весь, до последней капли, он обмяк на сиденье, мокрый, задыхающийся, счастливый. Карета тем временем катилась вперед, сворачивала, с одной проселочной дороги на другую, как велел Джек кучеру.
В уютной тишине Джек приподнялся и нежно поцеловал Лайзу, лаская языком ее шаловливый язычок. Потом отстранился и проказливо усмехнулся:
– Хочешь, повторим?
Лайза растерянно улыбнулась.
– Ты шутишь?
– Увы, вечно колесить по округе мы не можем, – грустно напомнил он. – А ты хотела рассказать мне что-то важное.
Она приподнялась, села рядом и оправила юбки. Отдышавшись, Джек и Лайза прислонились плечами друг к другу, взялись за руки, и Лайза попыталась собраться с мыслями.
– Джек… – начала она.
– Что, милая?
– Если я не выйду за лорда Баррингтона, он расскажет всему свету про Дезире. Только поэтому я согласилась принять его предложение. – Во рту у Лайзы сразу пересохло. – Дезире – моя… дальняя родственница. Когда-то она была знаменитой французской куртизанкой, а до этого в Англии занимала менее видное положение… попросту говоря, была публичной женщиной.
Она умоляюще взглянула на Джека, боясь прочесть на его лице отвращение, но он просто слушал ее – терпеливо и внимательно.
Приободрившись, Лайза продолжала:
– Она была красивее мамы и тети Патти. Но в отличие от них Дезире не заботилась о репутации семьи. Она стала любовницей одного графа и родила внебрачного ребенка. Уверена, папа, ничего не знает о ее младенце. Я сама ни о чем не подозревала, пока не услышала от виконта всю правду. И Баррингтон пригрозил предать эту правду огласке. Я боялась во всем сознаться тебе, думая, что с такой репутацией я тебе не нужна. Ведь когда-нибудь ты станешь бароном Татли…
Он нахмурился, взял ее за подбородок и заглянул в глаза.
– Неужели ты так плохо меня знаешь? Лайза, мне нет дела до твоей репутации. Не только мне, но и всему свету, если она ваша дальняя родственница. Ты не отвечаешь за поступки человека, с которым едва знакома. У каждой семьи есть свои скелеты в шкафу.
Лайза покачала головой:
– Ничего ты не понимаешь. Мама потратила уйму времени, денег и сил, чтобы доказать, что она происходит из образованной, светской и в высшей степени благопристойной семьи. Ты же слышал, как она гордится портретами наших предков. А если правда всплывёт, все поймут, что она лгала. Всю жизнь.
– Но дальняя родственница…
– Мама редко упоминает даже о покойном муже тети Патти – только потому, что он был очень беден.
– Если Баррингтон кому-нибудь проговорится про Дезире, просто говори, что ее не существует. Такого имени я никогда не слышал. Вероятно, она не настолько знаменита.
Лайза нетерпеливо встряхнула головой.
– Баррингтон говорит, у него есть доказательства, что Дезире состоит в родстве с мамой, но какие именно доказательства – это для меня тайна. Может, у него ничего и нет, но я боюсь раззадоривать его. В его власти не только погубить мамину репутацию, но и лишить Селию надежды сделать достойную партию. Моя семья погибнет!
– Лайза…
Она сжала его руку.
– Джек, я беспокоюсь не за себя.
– А следовало бы.
– В первую очередь я должна думать о Селии. И я просто не могу допустить, чтобы отец узнал о Дезире от виконта.
– Тогда расскажи ему сама.
Лайза прикусила нижнюю губу, ее глаза влажно заблестели.
– Не могу. Я слишком люблю его, чтобы причинять боль. Тайна должна остаться тайной. Боюсь, если он узнает, как долго мама обманывала его, он ее разлюбит. И меня тоже.
– Тебя – вряд ли. – Не дождавшись ответа, Джек спросил: – Чем я могу помочь тебе?
