Роберта Джеллис - Пламя зимы
Я был рад видеть, как глаза Мелюзины постепенно становились ярче по мере того, как беседа и внимание облегчали ее скорбь. Вероятно, я не ревнивец, но мне было совершенно ясно, что Мелюзина не флиртует с этими мужчинами. В ее манере разговаривать не было ничего, что пробуждает в мужчине страсть. Среди мужчин был один, который назвал Мелюзину красивой. Но даже тогда я подумал, что маловероятно, чтобы кто-нибудь из них был очарован. Я сам не чувствовал ничего, что вызывает желание, которое переполняло меня несколько дней назад в королевском зале, в нашей спальне или когда она приветствовала меня после моего приезда.
Я был удивлен ее умением вести беседу. Я еще не видел женщины, кроме королевы, способной так держать в руках группу мужчин. Но королева была старше и, когда хотела, могла одарить мужчин поистине материнской теплотой. Когда эта мысль пришла мне в голову, я сразу понял, как Мелюзина доставляла удовольствие без поощрения желания. Она была как… сестра. Я вспомнил ее отчаянный плач о своих потерях. Ну конечно, она отлично научилась вести себя как сестра. Ведь у нее было семь братьев. Но я также вспомнил, что реагировал на нее как на женщину, когда мы были наедине. Разговаривала ли она со мной по-другому? И если да, делала ли это намеренно?
Разговор перешел на другую тему, и я заставил себя вступить в беседу. Вскоре после того, как король и королева вышли из зала, я встал со скамейки и увлек Мелюзину от стола. Мы медленно продвигались к выходу. Я не спешил, но Ричард де Комвиль, чертовски умный и приятный собутыльник (теперь Одрис спасена от него), понял, что я делаю, когда наше продвижение затормозилось.
– Бруно, это очень тактичный намек, – сказал он, смеясь и привлекая внимание других к гостевому домику, находящемуся на другой стороне двора. – Но так или иначе, друзья мои, я боюсь, что нам дают понять, что мы лишние.
– Умница, – отпарировал я. – Я знаю, что могу рассчитывать на тебя. Джентльмены, Комвиль смотрит в корень, впрочем, как и всегда. Вы лишние. У меня сегодня ночью есть лучшая компания.
Мелюзина никак не прореагировала на это колкое замечание, но я понял: то, что я сказал, испугало ее. Чтобы отвести разговор от того, чего она боялась, и не повторять обещание не заниматься с ней любовью, я сказал первое, что пришло мне в голову. Я завел разговор о нашей поездке на север, но ничего не говорил об Улле, боясь, что это вновь вызовет ее скорбь. Я также опасался это обсуждать, чтобы наши планы не дошли до ушей короля и королевы. Пока я говорил, я видел, как она расслаблялась, и, когда я закончил говорить, она кивнула.
Я не дура, – коротко сказала она. – Сними свою одежду и дай мне осмотреть тебя.
Я изумленно смотрел на нее, связывая сказанное ею только с теми шутливыми замечаниями, которые я применил, чтобы избавиться от наших компаньонов. Я не мог поверить, что я ошибся в ее реакции на мои слова. Но ее мягкое и почти соблазнительное предложение пробудило во мне надежду, что она, несмотря на свой страх, хотела стать полностью моей женой. К счастью, я замер на момент: во мне боролась надежда и неверие. И Мелюзина вопросительно подняла голову.
– Я уже видела тебя обнаженным, – заметила она. – И тебе не стоит стесняться.
Что-то в ее голосе дало мне понять, что я неправильно ее понял. Мои мысли были заняты лишь возрастающим желанием, и я смог только спросить:
– Зачем ты хочешь осмотреть меня?
Мелюзина поворачивалась к двери, но мои слова остановили ее, она, нахмурившись, посмотрела на меня через плечо.
– Я хочу проверить, нуждаются ли твои синяки в лечении. Ты что, не помнишь? Я ведь сказала тебе, что осмотрю их потом.
Меня постигло глубокое разочарование, однако желание не покинуло меня. Потом я стал пытаться скрывать от Мелюзины то, что она возбуждает меня. Но в этот раз я решил, что лучше дать понять ей, что я хочу ее, а заодно показать, что я не раб своего желания. И я без лишних разговоров стал снимать с себя одежду. Мелюзина остановилась, глядя на меня, как будто забыла, что хотела отвернуться. Она продолжала хмуриться, но это выглядело так, как если бы она забыла изменить выражение своего лица. Когда я скинул одежду, она полностью повернулась ко мне, и я улыбнулся ей.
– Мои синяки не нуждаются в лечении, – сказал я мягко. – Но ты можешь осмотреть их, а также и любую часть моего тела.
Я увидел, что она опустила взгляд, и ее глаза расширились, а сама она отступила назад.
– Я не хочу притворяться, что не желаю тебя, Мелюзина, – продолжал я. – Но ты не должна бояться, что я изнасилую тебя. Я хозяин своим желаниям, а не они властвуют надо мной.
На какой-то момент воцарилась тишина. Потом Мелюзина с трудом сглотнула слюну и шагнула вперед.
– Тогда держи себя в руках, а я лучше тебя разберусь с твоими ранами.
– А это непросто, – шутливо запротестовал я и рассмеялся.
– Возможно, я не так выразилась, – твердо сказала Мелюзина. – Я мало понимаю в этих вещах.
Это еще больше рассмешило меня. А потом, подойдя достаточно близко, она положила руку на мои черно-синие ребра. Я чувствовал, как дрожали ее пальцы, но ее рука была теплой, а не холодной от страха. Ощупывая мои ребра, Мелюзина взглянула пару раз вниз. Этого было достаточно, чтобы поддерживать во мне желание и соблазнить меня на дальнейшие действия. Я наклонился и поцеловал ее в переносицу – единственное место, которое смог достать, так как ее голова была наклонена. Мелюзина отскочила назад, как испуганная лань.
– Ты обещал… – выдохнула она, и голос у нее дрожал больше, чем пальцы.
– Я обещал не заставлять тебя, – ответил я. – Но никогда не говорил, что не буду пытаться пробудить в тебе желание. И не надо смотреть на меня, как будто я угрожаю тебе пыткой.
Страх на ее лице сменился гневом.
– Я не боюсь боли, – сказала она почти спокойно, но потом ее голос опять задрожал. – Я согласилась на перемирие, а не на настоящий брак.
– Я не думаю, что причиню тебе боль, если у тебя будет желание. В худшем случае лишь только легкую боль и ненадолго. А насчет нашего брака, то хочешь ты того или нет, но мы женаты, – напомнил я. – Мы действительно муж и жена. К добру это или нет, но я твой муж. И я предпочитаю, чтобы это было к лучшему для нас обоих.
Она снова с трудом перевела дыхание.
– Наши занятия любовью могут быть лучше только для тебя. Я не думаю, что это будет лучше для меня.
Я пожал плечами. Наш разговор и мое внутреннее чувство, что она еще не готова сдаться мне, несколько ослабили настойчивость моего желания, но я не собирался ложиться с ней в постель без удовлетворения хотя бы на одну ночь.
– Как ты думаешь, ты сможешь быть завтра готова к отъезду? – спросил я, как только лег в постель. – В прошлый понедельник король сказал, что мы можем ехать через неделю, но если письма, которые я должен везти, уже готовы, то я не вижу причины, почему бы не уехать раньше.
