Маргарет Портер - Опасные забавы
К ним присоединился еще один джентльмен, вышедший из клуба. «Интересно, как они отнеслись к моему загримированному лицу и легкому наряду», – подумала Розали.
– В жизни не видел ничего подобного, – проговорил человек, которого назвали Аллингемом. – Харбуртон и я переходили через Уайт в тот момент, когда эта женщина выпала из кареты.
Его приятель помог Розали подняться, и она поняла, что ее бедные колени на сей раз не пострадали.
– Который час? – с беспокойством спросила она.
– Полагаю, уже за полночь.
Балет начался и действие, должно быть, в самом разгаре. Когда Розали осознала это, ее тело обмякло от боли и, если бы неизвестный не поддержал ее, она бы снова упала.
– Нельзя ли нам проводить вас домой? – осведомился он. Голос этого человека вполне соответствовал глуповато-недоуменному выражению его лица.
– Non, о, нет, – торопливо сказала она.
У нее не хватит духа вернуться на Пентон-стрит, где ее может ждать Бенджамен Бекман. Она поблагодарила джентльмена и заверила его, что сумеет дойти без посторонней помощи, а потом, прихрамывая, двинулась по Сент-Джеймс-стрит. Танцевальные туфли мешали ей ступать по скользкому тротуару и каждый шаг давался ей с трудом.
Она пропустила спектакль. Это непростительный грех, и наказание будет суровым и неотвратимым. При всей своей любезности синьор Росси выгонит ее со сцены Королевского театра. И никто, даже Джеймс д'Эгвилль или Арман Вестрис не выступят в ее защиту. Ее карьере танцовщицы в опере настал конец.
Она шла, не понимая толком, куда и зачем ей нужно идти, и поминутно оглядывалась, нет ли поблизости наемного экипажа мистера Бекмана. Розали сравнила его грубый напор с неизменным благородством манер Джерваса и расплакалась. Даже если намерения герцога ничем не отличались от устремлений ее похитителя, как счастлива она могла быть с ним. Но она поклялась Дэвиду Лавгроуву, что никогда не станет тем, чем была ее мать для Этьена Лемерсье. Розали часто поддразнивала себя парадоксальностью сложившегося положения – ради уважения любимого человека она вынуждена отвергать его ласки. А она от всего сердца желала бы соединить с ним свою судьбу, стать частью его жизни, и в то же время сохранить собственную честь.
Дойдя до Пиккадилли, она увидела, что улица закружена бесчисленными экипажами, от их огней по мостовой протянулась длинная полоса света. Грива лошади, впряженной в стоявшую рядом карету, блестела от влаги, а кучер то и дело поправлял свою треугольную шляпу и смахивал с лица капли, дождя.
В карете сидели двое. Розали заметила сверкнувшее бриллиантовое колье на шее дамы и снежно-белое жабо джентльмена, сидевшего напротив. Очевидно, их рассердила задержка по пути из Девоншир-Хаус.
Был ли на этом балу герцог Солуэй? Почему-то ей сделалось больно, когда она представила, как он там пил шампанское, танцевал и флиртовал. А ее в это время ждало тяжелое испытание. Нет, он не привык флиртовать, поправила она себя, и ему не по душе большое общество. Наверное, он провел этот вечер дома, готовя политическую речь. А может быть, писал письмо своей матери, которая так презирает танцовщиц из оперы. И хотя она знала, что он не смог бы ей помочь – от ударов судьбы, обрушившихся на нее сегодня вечером, ее никто бы не защитил и не исцелил, – Джервас по-прежнему олицетворял для нее безопасность и достоинство. Внутренний голос настойчиво подсказывал Розали, что она должна его отыскать.
Но она никогда не была в Мейфэр, и ей пришлось спросить у проходившего мимо сторожа, как лучше туда добраться. Он поднял фонарь, приблизив его к лицу Розали и, не скрывая своего подозрения, басовито спросил:
– Что вам нужно от герцога Солуэй?
– Мой дядя служит там конюхом, – с ходу придумала она, – и тетка попросила меня передать ему записку.
Сторож недоверчиво покачал головой, но все же указал ей дорогу.
– Спуститесь вниз по этой улице, а затем сверните направо к Парк-Лейн. Но к Гайд-парку вам идти не надо, это слишком далеко. Немного поодаль от особняка лорда Дорчестера, на углу Парк-Лейн и Маунт-стрит вы увидите большой белый дом, а позади него парк, – он улыбнулся и добавил. – Конюшни, если они вам и вправду нужны, – прямо за парком.
Она поняла, что сторож хочет получить вознаграждение за совет, но у нее не было денег, и она лишь поблагодарила его. Затем она помчалась по улице и каждый шаг болью отдавался у нее во всем теле.
Особняк герцога оказался еще величественнее, чем она ожидала. Розали остановилась у невысоких ступеней и взглянула на затененный фасад и темные окна. Теперь она уже не могла вернуться, но боялась, что ее странное появление привлечет внимание живущих рядом. Розали собралась с духом, подошла к дому и постучала в окошко над дверью.
Навстречу ей вышел морщинистый привратник.
– Кто это? – неприязненно осведомился он.
– Мне надо поговорить с герцогом Солуэй, – ответила она, и у нее отчаянно забилось сердце, в равной мере от нервного напряжения и от усталости. Когда она услышала, что он отпирает замок, то сразу испытала облегчение.
Привратник открыл дверь, но, внимательно осмотрев девушку с головы до ног, наотрез отказался ее впустить.
– Его светлость отдыхает, – холодно произнес он.
– Скажите ему, что я здесь, – взмолилась Розали. – Я уверена, что он согласится меня принять.
Он повернулся, и с подчеркнутым выражением проговорил:
– Мистер Парри, какая-то накрашенная особа хочет видеть герцога.
– А, значит, Парри здесь? Он меня знает, – она смело двинулась вперед и приблизилась к дворецкому.
– Мадемуазель де Барант? – Парри, как всегда, держался невозмутимо, но чуть приподнял брови, заметив ее порванное и запачканное платье. – Пройдите в зеленый салон, и я передам герцогу, что вы пришли.
Он провел ее в роскошно обставленную комнату, зажег свечи и оставил Розали ждать. Она была слишком расстроена и встревожена и не могла сосредоточиться, но все же обратила внимание на фрески на потолке с изображениями играющих богов и богинь, зеленые дамасские драпировки и высокий мраморный камин в углу. Девушка усомнилась, что среди посетителей этой элегантной комнаты встречались столь жалкие и несчастные существа, как она.
Когда дворецкий разбудил его, Джервас долго не мог подняться. Он услышал объяснение Парри и, хотя по-прежнему плохо соображал и готов был предположить все, что угодно, быстро надел рубашку и бриджи.
Привратник, неподвижно стоявший у мраморной лестницы, с неодобрением поглядел на него.
– Возвращайтесь на место, – приказал Джервас и направился в салон.
С него сразу слетел сон, едва он увидел Розали. Подол ее платья был мокр от дождя и перепачкан грязью, лиф разорван в нескольких местах и сквозь него проглядывало белое нижнее белье.
