Эйна Ли - Пылкая страсть
Все еще плохо владея собой, Стивен споткнулся на лестнице и буквально скатился по последним ступенькам. Он снова поднялся на ноги и шатаясь вышел на улицу. Никто из прохожих не обращал на него внимания — еще один пьяный моряк, эка невидаль.
Свежий воздух постепенно прочищал помутившееся сознание, и он начал припоминать обрывки разговора между Лауретти и Билли Вонгом.
«Пристань! Лауретти потащил Тори на пристань!»
Стивен достиг причала как раз тогда, когда лодка с Лауретти только что отошла, направляясь к «Серпентайну».
— Тори! — воззвал он в отчаянии. Его с мольбой протянутая рука застыла во тьме. Он снова потерял сознание.
Мучительная тревога не покидала Патрицию. Она безумно боялась, что Лауретти мог нанести Стивену смертельный удар. «Боже милостивый, не дай ему умереть», — молила она. Думая о Стивене, Патриция почти забыла о своем положении.
Когда они достигли пристани, Лауретти бесцеремонно швырнул ее на дно лодки.
— Вся команда на борту? — резко спросил он своим гортанным голосом.
— Все, кроме испанца Джо. Мы не смогли его найти, — услышала она ответ одного из матросов.
— Тогда отходим без него, — сказал Лауретти. — Вперед!
Патриция с наволочкой на голове лежала в луже морской воды. Зловонная жидкость тотчас пропитала ее сорочку. В темноте, ничего не видя, она испытывала крайнее отчаяние и страх.
Когда ночную тишину прорезал крик «Тори!», ее сердце бешено заколотилось. Это был голос Стивена! «Значит, он жив! Слава Богу! Они его не убили». С этой мыслью она обрела надежду на спасение.
Если Стивен жив, он ей поможет!
Патриция попыталась освободиться от наволочки, и ей удалось немного стянуть ее с головы. Лежа на спине, она видела теперь ноги троих мужчин, двое из которых, очевидно, были гребцами, а третий — Лауретти.
Лодка стукнулась о корпус корабля. Снова кто-то взвалил Патрицию на плечи и начал взбираться по висячему трапу на палубу. Внизу она видела лишь черную морскую воду. «Стивен, пожалуйста, помоги», — молила она в отчаянии.
— Поднять якорь и все паруса! — скомандовал Лауретти.
— Куда девать девчонку, капитан?
— В мою каюту! — крикнул Лауретти. — Да привяжи ее к стулу. Мне некогда с ней возиться, пока мы не выйдем из бухты.
Патриция слышала, как засуетились матросы, пока ее тащили словно мешок. Кто-то внес ее в каюту и плюхнул на стул, нимало не заботясь о том, как она себя чувствует. Матрос зажег свечу и развязал ей лодыжки, но каждую ногу привязал к стулу. Освободив руки, он заломил их за спинку стула и там снова связал вместе. Пират ушел, даже не сняв наволочку с ее головы.
Патриция начала трясти головой, как собака после купания. Наконец ей удалось сбросить наволочку.
Каюта была завалена грудами грязной одежды. По-видимому, Аауретти никогда не отдавал ее в стирку. На полу валялись морские карты и другие предметы. На секунду Патриция подумала о том, как этот негодяи находит нужные ему вещи.
Она с отвращением отшатнулась, увидев высушенную голову дикаря, висевшую на стене, вероятно, в память об одном из путешествий «Серпентайна». Патриция слышала о подобной жестокости, но никогда не верила, что люди способны на такое.
Патриция потеряла счет времени. Каждая прошедшая минута казалась ей часом. Она чувствовала, что уже близится рассвет, но была слишком напугана, чтобы уснуть.
Ее взгляд упал на дверь, и глаза расширились от ужаса, когда в каюту вошел Лауретти.
— Так, голубка, я вижу, у тебя поникли перышки, — усмехнулся он, затем подошел к ней и вытащил кляп изо рта.
Она поспешно сделала глубокий вдох. Даже затхлый воздух каюты вызвал облегчение после удушающей тряпки.
— Мне очень хочется послушать, как воркует моя голубка. — Негодяй провел пальцем по ее щеке. Патриции было противно его прикосновение, и она отшатнулась. — Нет-нет, дорогуша, успокойся. Неужели я тебя пугаю, голубка?
— Вы мне отвратительны! — вспыхнула она. Ее глаза сверкали презрением.
Лауретти улыбнулся еще шире.
— Я думаю, это не так, моя малышка. В твоих прелестных глазах я вижу испуг.
Патриция решила не выказывать своего страха. Этот человек действительно вызывал у нее омерзение, и она знала, что он играет с ней в кошки-мышки. Она вызывающе подняла голову.
— Нет, ты видишь в них отвращение, капитан Лауретти. И точно такое же отвращение ты внушал другим женщинам, к которым прикасался. Ну давай же, насилуй меня, поскольку, очевидно, именно этого ты хочешь, но ты ошибаешься, если думаешь, что я буду плакать или умолять тебя о снисхождении.
Глаза француза сузились и злобно горели.
— Я думаю иначе, голубка. Полагаю, когда я тобой займусь, ты будешь и плакать, и умолять о пощаде.
Его рука скользнула вниз, и он медленно вытащил из сапога длинный нож. При виде этого страшного оружия по спине Патриции пробежал холодок, и она прижала ладонь ко рту, чтобы удержать дрожь подбородка. Лауретти со злой усмешкой начал играть ножом, перебрасывая его из одной руки в другую.
Патриция, прерывисто дыша, заставила себя взглянуть в его опасно сверкающие глаза.
— Вам не удастся испугать меня, капитан. У меня есть уши, и я слышала ваш разговор с мерзким сообщником. Вы не убьете меня, потому что хотите продать.
— Ты проницательна, милашка. — Патриция сидела неподвижно, не закрывая глаз, когда Лауретти коснулся плоской стороной лезвия ее щеки и откинул назад волосы. Он приподнял ножом с ее плеча несколько прядей. — Какое прелестное ушко! Такое розовое и маленькое. — Затем печально покачал головой. — Кто бы мог подумать, что это розовое ушко может доставить столько неприятностей!
Патриция знала, что он старается ее запугать, чтобы она добровольно ему подчинилась, но в то же время чувствовала, как ее охватывает паника. Ей хотелось закричать во весь голос, когда пират повторил такое же движение ножом у другой ее щеки.
— Мой Бог! Да у тебя целых два таких ушка! Покупателю будет достаточно и одного.
— Я знаю, чего вы добиваетесь, капитан, но у вас ничего не выйдет. Вам меня не запугать. Да вам невыгодно портить мою внешность, если вы хотите меня продать.
— Это верно, голубка, но возможны всякие неожиданности.
Она облегченно вздохнула, когда он отступил назад и убрал нож от ее лица, хотя знала, что это лишь временная передышка.
Лауретти слегка коснулся кончиком лезвия одного из своих пальцев. На нем появилось расширяющееся пятно крови.
— Мой Бог! Я уколол ножом палец! Видишь, как быстро все может произойти?
Патриция сидела, беспомощно глядя, как он, протянув палец, провел им по ее скуле, оставив кровавый след. Она закусила губу, чтобы не закричать, когда он наклонился и стал языком слизывать кровь с ее щеки.
