Эйна Ли - На холмах любви
Обзор книги Эйна Ли - На холмах любви
Эйна Ли
На холмах любви
От автора
Фермопилы, Балаклава, Бородино, Геттисберг – эти названия, эти бессмертные места, где происходили великие битвы, вошли в историю. Специалисты по военной тактике снова и снова воспроизводят на бумаге эти победы (или поражения – в зависимости от того, на чьей стороне их симпатии), чтобы определить планы подготовки и ведения боевых операций нападающих и обороняющихся.
Писатели-историки восхищаются тремя сотнями смелых спартанцев, защищавших горную тропу, скорбят о трагической участи шестисот обреченных из «Легких бригад» во время Крымской кампании или размышляют о решительности французов и упорстве русских, проявленном во время кровавого сражения у подмосковной деревни. Американские историки рыдают, вспоминая о кровавой бане, в которую попали сорок тысяч американцев у подножия гор в Пенсильвании. Снова и снова эти баталии воскрешаются для того, чтобы понять, как вовремя подоспевшее подкрепление, или шальная пуля, или дерзкий маневр мог бы изменить исход битвы и течение самой истории.
Эти писатели, эти охранители истины, которые пытаются восстановить события прошлых лет, считают битву при Данди в апреле 1645 года одним из величайших военных достижений в истории.
Обычно, говоря о сражении, американский историк прежде всего приводит статистику – количество убитых и раненых. Но всего-навсего один простой факт превратил эту кампанию в событие из ряда вон выходящее, в военное чудо (нельзя забывать, что речь идет о середине XVII века). Благодаря блестящей стратегии Джеймса Грэхема город, обнесенный крепостными стенами, был осажден и взят, подкрепление, шедшее на помощь врагу и превосходящее числом нападавших, благополучно обойдено – и все это проделано так, что удалось не пролить ни единой капли крови ни в войске Грэхема, ни в войске противника.
Пролог
Февраль, 1638 год
Позвякивание дверного колокольчика оторвало золотых дел мастера от работы, требующей чрезвычайного внимания; с недовольным видом он поспешно сунул драгоценный камень, огранкой которого был занят, под какие-то бумаги, громоздившиеся на его рабочем столе, и обернулся. В лавку вошли двое. Мастер ждал, что потребуют эти господа. Он уже понял – здесь пахнет выручкой.
В целом Эдинбурге не нашлось бы ни одного мужчины, ни одного мальчишки, который не узнал бы «того самого Грэхема». Джеймс Грэхем, двадцатишестилетний граф Монтроз, был главой клана Грэхемов и одним из самых богатых людей в Шотландии.
Золотых дел мастер улыбнулся, вспомнив, как славно он заработал в прошлом году, когда «тот самый Грэхем» поручил ему инкрустировать жемчугом арбалет. «Так-так, нашему славному Грэхему опять понадобилась красивая безделушка». Хозяин лавки предчувствовал, что в его сундуке скоро появится новая кучка золотых монет.
– Добрый день, милорд, – приветствовал он графа. На том был парадный костюм с круглым плоеным воротником из меклинского кружева по испанской моде, в ножнах – тонкая парадная шпага с эфесом из резного железа и инкрустацией. Мастер опустил взгляд и по травлению с чернением сразу узнал риппонские шпоры[1]. «Да, – подумал ювелир, – недурную прибыль они принесли тому, кто их доставил графу». Джеймс Грэхем давно привык, что на него таращат глаза уличные мальчишки, и не смутился под внимательным взглядом хозяина лавки.
– Добрый день, Иен Огилви, – обратился граф к ювелиру. – Лорд Эшли нуждается в услугах вашего искусства.
Молодой лорд Эшли, Роберт Керкленд, молча стоял рядом с другом и слушал его разговор с хозяином. Золотых дел мастер был польщен словами Джеймса. Ничего удивительного. Грэхем умеет найти ключик к каждому. Иначе не быть бы ему предводителем.
Монтроз был прирожденным воином, он мог быстро принимать решения в самых сложных обстоятельствах и распутать самое запутанное дело. Его любили, ему доверяли. Никто не знал лучше, чем Роберт, что Джеймс никогда не отступает от своих принципов. Верность, честь, щедрость – вот его девиз.
Владелец лавки с почтением взглянул на Роберта, поскольку слава этого человека летела впереди него. Роберт Керкленд был знаменитым воином. Друзья и враги прозвали его Хайлендским львом[2]: в бою он не ведал страха, а его умение владеть клинком стало притчей во языцех. В десятилетнем возрасте его отослали к Грэхемам на воспитание. Он быстро привязался к Джеймсу, который был всего лишь на пять лет старше, но уже стал графом.
Роберт и Джеймс так сдружились, что считали себя братьями. Всем было известно: если поднимешь руку на одного из них, то неизбежно придется иметь дело с другим.
– Чем могу служить, лорд Эшли? – Огилви поклонился.
Роберт Керкленд снисходительно смотрел на золотых дел мастера. Молодой человек привык повелевать и сейчас господствовал даже здесь, в этой лавчонке, несмотря на «того самого Грэхема», чье присутствие обычно вызывало почтительный шепот. В отличие от изысканно одетого Грэхема горец был одет небрежно – штаны и белая рубаха. Но носил он их так, словно это было бархатное одеяние самого короля. Ни у одного простолюдина никогда не будет такой гордой осанки, такого высокомерного взгляда, таких повелительных жестов.
– Мне нужен подарок для молодой леди, – проговорил Роберт и бросил взгляд в сторону Джеймса: не удивлен ли его друг?
«Для кого же еще, как не для молодой леди, – подумал золотых дел мастер, глядя на этого красавца. – Наверняка какой-нибудь пустячок. За то, что была благосклонна». Лавочник хитро улыбнулся.
– Думаю, у меня есть то, что вам нужно. – Иен Огилви подмигнул молодому человеку и вытащил из-под прилавка кольцо. – Оно было заказано неким не слишком молодым лордом для какой-то слишком молодой особы. Однако лорд внезапно скончался, не успев подарить колечко. Так за ним никто и не пришел. – Ювелир показал кольцо, сверкающее бриллиантами.
Роберт не притронулся к чудесной вещице. Он покачал головой:
– Мне нужно что-нибудь попроще.
– Колечко неплохо бы смотрелось на тонком пальчике мадемуазель дю Плесси, Роберт.
Керкленд поморщился:
– Это не для Дезире. Я ищу подарок ко дню рождения моей нареченной, леди Элизабет.
– Ну конечно! Я и забыл! – воскликнул Джеймс. – Сколько лет твоей будущей невесте, Роберт?
Тот вздохнул. Керкленд терпеть не мог, когда приятели поддразнивали его, но не ссориться же из-за какой-то девчонки с другом. Все знакомые Роберта знали, что он с негодованием относится к брачному договору, заключенному за него отцом. Но он не хотел позорить отца, отказываясь от этого договора. Единственное, что ему оставалось, – откладывать бракосочетание как можно дольше.
