Энн Жирар - Мадам Пикассо
– Спасибо, – отозвалась Ева, не вполне уверенная в том, что это был комплимент.
– Как ваши дела?
– Очень хорошо. В последнее время приходится много работать.
– По-прежнему в «Мулен Руж»?
– Да. Меня официально назначили помощницей костюмера, и я занимаюсь актерским гардеробом.
– Как прелестно. Хотите выпить? Я бы определенно не отказалась. Знаете, я обожаю Гертруду. Она всегда готова поддержать моего Пабло, но это бывает так утомительно, не правда ли?
Ева только теперь обратила внимание, что рядом с ними находится большой дубовый буфет, заставленный бокалами и бутылками вина. Впервые за долгое время ей действительно захотелось выпить. События разворачивались слишком быстро. Она была исполнена решимости участвовать в происходящем, но нужно было удерживаться от неосторожных слов, для чего придется приложить определенные усилия.
Когда Фернанда налила им по бокалу вина, Ева осмотрелась по сторонам и увидела Пикассо, наблюдавшего за ними, Луи же продолжал оживленно беседовать с Матиссом. Лицо его было мрачным. Его явно не устраивало, что они с Фернандой обсуждают что-то в его отсутствие.
Фернанда протянула Еве полный бокал вина, Ева взяла его с благодарностью и отпила глоток.
– У меня дела идут не так хорошо, – призналась Фернанда. – На самом деле, все осложнилось. Уверена, вы знаете об афере с «Моной Лизой».
– Кажется, я что-то слышала об этом.
– Могу сказать, что это был настоящий ад. В Париже очень мало женщин, – фактически, ни одной, – с которыми я могла бы поговорить об этом и не чувствовать, что меня осуждают.
– Может быть, с Мистангет?
– Само собой, я ее обожаю, и она одна из моих ближайших подруг. Но в вас есть что-то такое, что заставляет меня доверять вам. Это случилось сразу после нашего первого разговора в такси.
Ева вновь ощутила тяжкое бремя вины. Она сделала еще один глоток, не в силах оглянуться на Пикассо, и почувствовала, что у нее горят щеки.
– Могу я доверить вам нечто личное? – спросила Фернанда. – Мне правда кажется, что больше не к кому обратиться.
– Но у нас очень разная жизнь. Я не понимаю, как могу вам помочь.
Еве хотелось выбежать из комнаты, но она понимала, что попала в ловушку. Внезапный уход только ухудшит положение и вызовет непредсказуемую сцену.
Фернанда подалась к ней и заговорила тише:
– Марсель, все дело в Пикассо. После кражи и ареста Аполлинера он стал таким невероятно холодным и отчужденным, что вы и представить не можете. Наша летняя поездка обернулась настоящей катастрофой, и я готова признать, что в Сере он даже не прикасался ко мне. Что-то между нами изменилось. Но я больше не потерплю, чтобы со мной так обращались.
Последнее замечание непредсказуемым образом сблизило их друг с другом. Желание спастись бегством исчезло, и Еве вдруг захотелось услышать, что будет говорить Фернанда дальше. Она еще отпила вина, пытаясь успокоиться. Несмотря ни на что, Фернанда нравилась ей, но это лишь усугубляло чувство вины.
– Кстати говоря, вы и в самом деле превосходно выглядите.
– Я могу сказать о вас то же самое.
– Теперь я понимаю, почему Маркуссис совершенно без ума от вас. Могу лишь позавидовать такой преданности со стороны мужчины. Когда-то я испытала ее… или, по крайней мере, верила в это.
Когда обе повернулись к столу, за которым сидели художники, Фернанда внезапно залилась краской, и выражение ее лица изменилось. Рядом с Пикассо и Матиссом стояли два смуглых итальянца и разговаривали с художниками. Тот, кто был более молод и красив, перехватил взгляд Фернанды. Та быстро отвела глаза, и Ева вдруг поняла, что уже видела их раньше. Это произошло в тот вечер, когда они с Пикассо были рядом с баром «Эрмитаж».
Фернанда снова взглянула на нее с какой-то отчаянной бесшабашностью.
– Если вы моя настоящая подруга, то сейчас мы уйдем отсюда. И еще я прошу вас, чтобы вы сказали, что нам нужно было побеседовать наедине. Вы сделаете это для меня?
Ева была потрясена. Она отказалась от Пикассо ради Фернанды… а теперь Фернанда собиралась изменить ему с другим мужчиной? Что, если она расскажет Пикассо? Поверит ли он ей и к каким последствиям все это приведет? Кто может до конца разобраться в личном мире двух любовников и понять, какие пределы они определили друг для друга? Эти вопросы жужжали у нее в голове, словно пчелы в улье. Ева понимала, что должна сделать выбор, но ни один из вариантов не устраивал ее. Как бы она ни поступила, риск был слишком велик.
В конце концов Ева глубоко вздохнула, глядя на поразительно красивую женщину, стоявшую перед ней и явно пребывавшую в отчаянии. Она уйдет вместе с ней и солжет ради нее, если кто-нибудь поинтересуется причиной их ухода. На этот раз она уступит, но война еще не закончена. «Пикассо заслуживает лучшего», – сердито подумала Ева. Впрочем, она тоже заслуживала лучшего.
– Это совершенно ужасно, – заявила Сильветта, сидевшая на кровати в комнате, которую они делили в доме Ларуш. Дело происходило вечером после приема у Гертруды Стайн, и прошло уже достаточно времени, чтобы измена Фернанды была обеспечена прикрытием. Еве было не по себе. Осенний дождь стучал в окна, и даже стены казались холодными и влажными.
– Знаю, – со вздохом отозвалась Ева. – Но что я могла сделать?
– Едва ли это сойдет ей с рук. Только подумай: сделать знаменитого Пикассо рогоносцем и выставить его на посмешище! Почему бы тебе не отправиться к нему домой и не поговорить с ним? Ты же знаешь, что ее там не будет.
– Ох, Сильветта, я не могу.
– Не можешь или не хочешь?
– Какая разница? Я не хочу добиться его расположения таким образом: он рассердится на Фернанду и просто попытается отомстить ей. В таком случае он скоро возненавидит меня за то, что я рассказала об ее измене.
Сильветта пожала плечами.
– Возможно, ты права. Но не будешь ли ты горько сожалеть, если хотя бы не попробуешь сделать это? Он ни о чем не догадается, если ты ему не расскажешь. Дай ему шанс совершить достойный поступок. Возможно, он удивит тебя.
– Сильветта, он может разбить мне сердце.
– А что случится с твоим сердцем, mon amie, если ты упустишь такую возможность?
Около полуночи, выпив еще вина для храбрости, Ева стояла в дверях квартиры Пикассо перед кислолицей горничной в черном платье, белом чепце и кружевном переднике. Рядом с ней набежала лужица воды от закрытого зонтика.
– Мсье Пикассо нет дома, – сказала горничная и вопросительно приподняла седые брови.
Ева в замешательстве заглянула в квартиру через плечо пожилой женщины. Ей лишь мельком удалось увидеть кусочек личного мира Пикассо и Фернанды. Элегантная гостиная купалась в приглушенном янтарном свете нескольких ламп и была увешана африканскими масками, картинами, этюдами и шарфами из батика с авторской росписью. На диване лежала сиамская кошка.
