Шеннон Дрейк - Неистовая принцесса
— Не надо! — Фаллон прижала палец к его губам, опасаясь, что он станет говорить о каком-нибудь нехорошем предчувствии. Он покачал головой и заверил ее, что все хорошо. Она не была уверена в атом, потому что скоро настанет утро, а Гарольд почти не спал.
Наконец отец заснул. Раздался легкий стук, и Фаллон бросилась к двери. На пороге стояли стражник, монах и отец Дамьен. Фаллон сердито посмотрела на них.
— Это Элфин, — сказал ей отец Дамьен. — Он должен повидать короля.
— Зачем? — нервно спросила она, чувствуя, что у нее пересохло в горле.
Отец Дамьен понимающе улыбнулся.
— Все в порядке, Фаллон. Позволь ему войти.
Гарольд уже проснулся и сел в постели. Элфин подошел к нему и сказал, что он прибыл из Вальтамского аббатства, которое основал сам король.
— Мне приснился наш дорогой король Эдуард. Он подошел ко мне и сказал, что ты отправишься на войну и одержишь победу и не будешь больше страдать от боли.
— Благодарю тебя за то, что пришел ко мне, Элфин, — сказал Гарольд.
Фаллон заметила мимолетную улыбку на губах отца и поняла, что он скептически отнесся к словам монаха. Однако, когда посетители ушли, Гарольд удивленно повернулся к ней.
— Фаллон, моя нога более не беспокоит меня.
— Правда?
— Правда. — Он улыбнулся. — Я не так уж стар, дитя мое. Я и в самом деле в расцвете сил… И я одержу победу!
Фаллон кивнула и подставила щеку для прощального поцелуя. Он не знал, что она отправится с ним. Она призналась Делону, что обязательно, нападут ли викинги или норманны, будет сопровождать отца. Делон снабдил ее кожаными латами, шлемом с забралом, наколенниками и короткой туникой. Она заправила волосы под шлем и никто, кроме Делона и его друзей, не признал Фаллон в этом наряде.
— Твой отец собственной рукой убьет меня за это, — сказал Делон.
Фаллон невинно взмахнула ресницами.
— Я буду осторожна, Делон. Обещаю, если дело дойдет до сражения, я спрячусь и отец меня не обнаружит. Спасибо тебе, любовь моя, за то, что помог мне! — Она поцеловала его, и он мгновенно позабыл все свои страхи и сомнения.
Они выехали из Лондона двадцатого сентября. К месту сражения, которое людям запомнится надолго, Гарольд вел свое войско на север более трех суток, покрыв почти двести миль. Фаллон основательно устала, однако сердце ее пело, потому что на всем протяжении их длинного пути во всех городах к ним присоединялись люди.
В Тадкастере, что в десяти милях южнее Йорка, она узнала о том, что англичане потерпели поражение от Тостига и Гарольда Гордрады. Дюди из Йорка и Нортумбрани под предводительством английских герцогов Моркера и Эдвина сразились с викингами в Фунтоне. Битва была жестокой и кровавой, и викинги, сидя у полевых костров, хвалились, что реки были запружены трупами саксов. Гарольд Гордрада и Тостиг не повели свое войско в Йорк, потому что намеревались развернуть там свой штаб и не хотели разрушать город.
Однако никто не приветствовал Тостига в бывшем его герцогстве. И, как сообщил королю раненый солдат, Тостиг пообещал корону Гарольду Гордраде.
— Твой дядя сошел с ума! — тихо шепнул Делон своей нареченной. Она кивнула, глядя на горестную складку, обозначившуюся на лице отца. Для него не могло быть ничего ужаснее, чем война против собственного брата.
— Говоришь, Тостиг собирается завтра взять заложников у Стэмфордского моста? — спросил Гарольд. Человек кивнул, и король распорядился тихонько проскочить в Йорк и подготовиться к встрече с захватчиками. Люди, которых Тостиг наметил в заложники, остались с Гарольдом.
Фаллон не спала в ту ночь. Она лежала рядом с Делоном, тут же расположились его ближайшие друзья, которые были посвящены в тайну и поклялись ее хранить. Все шутили, однако заметно нервничали перед предстоящей битвой, ибо к боевым топорам викингов всякий человек со здравым смыслом не мог относиться иначе как с уважением.
Наступило утро. Войско сосредоточилось у Стэмфордского моста, ожидая появления Тостига и викингов со стороны деревни Риккол, где стоял их лагерь. Фаллон, ни жива ни мертва, из укрытия наблюдала за отцом, который направился к Тостигу с предложением мира, если тот порвет с викингами. Тостиг отказался.
Позже говорили, что Тостиг узнал брата, но не подал Гарольду Гордраде знака, что это был сам король. Это был последний благородный поступок Тостига. Он не предал брата, но и не предал викингов, с которыми связал свою судьбу. Послышались леденящие душу крики. Делон подбежал к нареченной.
— Быстро! Уходи отсюда! Начинается!
Воины двинулись вперед, оглашая поле боевыми криками, которые накатывались, словно приливная волна. Им навстречу рванулась орда викингов. Рукопашная битва завязалась у моста со стороны Йорка. Лошадь Фаллон встала на дыбы и сбросила ее на землю. Фаллон перекатилась на бок, едва увернувшись от копыт других лошадей. Она сидела на земле в тот момент, когда топор раскроил череп какого-то английского тана. Фаллон впервые увидела кровь и ощутила вкус войны. В панике она подумала о том, что ее отец находится в первых рядах сражающихся, что ее дядя Леофвин и Гирт бьются рядом с ним, а Делон и его красивые молодые друзья отбивают смертельные удары стальных топоров и мечей.
Фаллон услышала стон со стороны реки и поползла туда. Она увидела молодого мужчину с распоротым бедром. Оторвав полосу от своей накидки, она быстро перевязала рану. Кто-то прыгнул на нее — викинг с безумными глазами, вынимавший из-за голенища нож. Он занес его над Фаллон, но внезапно нож выпал из его рук, а сам он рухнул на землю. Молодой мужчина, которого Фаллон только что перевязала, успел проткнуть его мечом.
Он повернулся к Фаллон и умер.
— Матерь Божья! — пробормотала Фаллон. Однако она не поддалась панике. Она шла между поверженными, кому-то, давая напиться, а кому-то перевязывая раны. Через некоторое время она встретила одного из лекарей отца, и они стали вдвоем оказывать помощь раненым. К полудню она привыкла и притерпелась к тому страшному зрелищу, которое представляло собой поле битвы. Она молча, с каким-то остервенением перевязывала людей, чтобы спасти чьи-то жизни.
— Фаллон! — Она уже давно сняла шлем и забрало. Большинство мужчин удивленно смотре ли на нее, словно на ангела милосердия. Но этот голос принадлежал ее дяде Леофвину, которым явно считал, что племяннице здесь не место.
— Дядя! — Фаллон, не обращая внимания на упрек в его глазах, протерла ему лоб тряпочкой. Она в мгновение ока освободила его от лат» туники и рубашки и обнаружила глубокую рану в бедре. Он не сводил глаз с нее, пока она перевязывала его. Взглянув, наконец, ему в лицо, она увидела, что он слегка улыбнулся.
