Кэт Мартин - Бессердечный
Наконец Эриел появилась из конюшни в платье, перепачканном грязью, с прилипшей соломой и со спутанными волосами. Было очевидно, что она ходила на свидание с Марлином, и боль, нараставшая в нем с каждой минутой, прорвалась, как нарыв. Эта боль не оставляла его, разъедала изнутри. Он был готов умереть. Он и не представлял, что способен так страдать, что боль может быть такой невыносимой. И эту боль ему причинила Эриел. Она уничтожила защитную стену, столь заботливо выстроенную им, она оставила его незащищенным и уязвимым, сломленным, с кровоточащей раной в сердце, она сломала жесткую, но хрупкую скорлупу, покончив со сдержанным и уравновешенным мужчиной, каким он был прежде. Он возненавидел ее. За то, что она сделала его слабым. За то, что она предала его с Марлином.
Одеревеневший и бесчувственный, он мерил шагами темную комнату, освещенную лишь бледными лучами луны, просачивавшимися сквозь разноцветные стекла витражей. В темноте он упал на жесткий деревянный стул и сидел, уставившись на нетопленый камин, чувствуя, как холод проникает в его тело, пропитывает его всего.
Сердце его билось глухо. Оно представлялось ему мертвым, окаменевшим и ледяным и в то же время пульсировало, причиняя отчаянную боль. Как он допустил такое? Как случилось, что он позволил чувству так захватить себя? Эриел. Одно только ее имя, всплывавшее из глубины его существа, вызывало в нем волну мучительной боли. Ее фальшивая ясность и рассчитанная нежность растопили его ледяной щит, его единственную защиту. Она пленила, очаровала, обманула его и лишила мужества и собственного достоинства. Джастин сидел, уставившись на холодную золу в камине, и думал, что эта зола – воплощение всей его жизни. В двадцать восемь лет в нем был только холод.
Эта мысль исторгла из его груди резкий, леденящий душу смех. Он провел по лицу дрожащей рукой и удивился, что слезы на его глазах не превратились в лед, а скатились по щекам.
На следующее утро Джастин послал за Эриел. Он совсем не спал в эту ночь, и, хотя зеркало отразило его запавшие холодные глаза, на его лице не проступило никаких следов пережитого. Он не позволит своим чувствам прорваться. Ни сегодня. И никогда в будущем.
Ожидая ее появления в кабинете, он снял нитку с рукава своего безупречного черного сюртука и расправил манжеты белой батистовой рубашки. В это утро он оделся с особой тщательностью, выбрав черный сюртук в знак окончания этой фазы своей жизни. Эриел коротко постучала, потом вошла и закрыла за собой дверь. Она улыбнулась ему нежно, хотя он и заметил в ее манерах некоторую неловкость. Прошлой ночью он не пришел к ней в спальню. Возможно, она гадала почему.
– Доброе утро, милорд.
– Доброе утро, Эриел. Полагаю, вы спали хорошо.
Ее щеки окрасил легкий румянец.
– Не так хорошо, как прежде.
Этот намек на его отсутствие еще день назад обрадовал бы его. Теперь он только плотнее сжал губы.
– Мне недоставало вас, милорд. Я думала… я надеялась, что вы придете ко мне, когда вернетесь.
Как она могла так поступить? Неужели возможно быть такой лгуньей, в то же время ведя себя безупречно?
– Наша встреча продолжалась слишком долго. Потом Клэйтон и я… отправились немного развлечься.
Ее прелестное лицо потускнело.
– О!
Сегодня на ней было бледно-желтое шерстяное платье, а ее золотистые волосы были уложены высоко надо лбом и по бокам придерживались перламутровыми гребнями, купленными им для нее в Танбридж-Уэлсе. Господи! Как прелестна она была! У нее была самая гладкая кожа и самые синие глаза из всех, что ему доводилось видеть. При этой мысли он почувствовал, как в нем растет желание. До сих пор ему не приходило в голову овладеть ею перед тем, как отослать ее прочь. Но почему бы и нет? Ведь и прежде случалось, что он и Марлин пользовались благосклонностью одной женщины. Эта мысль не смутила его. Напротив, она показалась ему вполне логичной.
– Подойдите, Эриел.
Она подняла на него глаза и улыбнулась, но нежность ее улыбки больше не трогала его. Его сердце снова было защищено ледяной коркой, и теперь-то уж он никому не позволит растопить ее. Она подошла к нему. Он сидел в небрежной позе, опираясь спиной о позолоченные кожаные корешки книг.
– Вчера у меня было много работы, – сказала она, останавливаясь прямо перед ним. – Я проверила все цифры, которые вы хотели…
Она не смогла докончить фразу. Он заставил ее замолчать на полуслове, закрыв ей рот жадным и требовательным поцелуем, который застиг ее врасплох. На мгновение все тело ее напряглось. Потом она расслабилась и прижалась к нему, и губы ее стали мягкими и податливыми. И поцелуй Джастина стал нежнее. Он хотел запомнить это их последнее соединение, сладость этой последней победы над ней, полной и окончательной, прежде чем отошлет ее к Марлину.
Он снова поцеловал ее, и его язык проник глубоко в ее рот, а руки принялись ласкать ее грудь. Он старался возбудить ее соски, превратить их в твердые маленькие бутоны, заставить их пульсировать от желания. В горле ее зародился тихий стон, и руки поднялись и обвились вокруг его шеи. Джастин повернулся и заставил ее опуститься так, чтобы ее плечи уперлись в книжные полки. Его бедро оказалось между ее ног, коснулось венерина бугорка, он слегка приподнял ее. Услышал ее неровное дыхание, почувствовал, как ее пальцы зарываются в его плечи.
Он наклонился, приподнял ее юбку, рука его заскользила по ее ноге, поднялась вверх по бедру, платье ее собралось складками вокруг талии. Его поцелуй стал требовательнее, жарче, а рука проникла между ее ног, лаская и гладя ее, и это продолжалось до тех пор, пока он не ощутил ее влажность и не понял, что она готова.
Он снова страстно поцеловал ее и принялся расстегивать пуговицы на своих бриджах, и наконец его орган выпрыгнул на волю. Он был тверд как камень и пульсировал от охватившего его жара и желания.
– Раздвинь ножки для меня, Эриел.
Она слегка качнулась. Сердце ее билось бурно, но она подчинилась ему, раскрылась для него, полностью доверяясь ему, как он однажды доверился ей. Он раздвинул нежные складки ее женственности и вторгся внутрь одним решительным движением, погрузился в нее полностью. Когда он начал двигаться в ее теле, Эриел застонала, а он продолжал свои мощные толчки и слегка приподнял ее, оторвав от пола. Ее голова откинулась назад, все тело затрепетало. Джастин поцеловал ее в шею, нежно покусывая, и она прильнула к нему. И каждое его движение заставляло ее прижиматься к нему все сильнее и крепче. Ее спина выгибалась, и она шептала его имя. Внутренне он усмехнулся, когда ее тело обвилось вокруг него и она сжала его в объятиях, достигнув пика наслаждения. Но он на этом не остановился, и она снова испытала вершину наслаждения, а он продолжал двигаться в ее теле, сам добиваясь жаркого извержения семени, и наконец он достиг своего предела. Через несколько секунд он отвернулся от нее и, стоя к ней спиной, ждал, пока сердцебиение утихнет. Потом с небрежным видом застегнул пуговицы на бриджах. Должно быть, в его движениях и в выражении лица было что-то необычное, а вернее сказать, лицо его не выразило никаких чувств, и это встревожило ее.
