Карен Хокинс - Кольцо любви
Миссис Кембл поспешно бросилась исполнять распоряжение.
– Но мы тоже хотим его видеть! – воскликнула Порция.
– Да-да, – поддержала сестру Оливия. – Мы хотим приветствовать его в семье и...
– Онории необходимо поговорить с маркизом наедине, – мягко возразила Кассандра. – У них еще не было для этого времени с тех пор, как... – Она вдруг смутилась и неловко закончила: – Со времени их помолвки.
– Спасибо. – Онория встала и посмотрела на себя в зеркало, висевшее над камином. Волосы, конечно, были окончательно растрепаны, теперь никакие шпильки не помогут ей быстро привести себя в порядок.
Она со вздохом заправила несколько выбившихся локонов и через минуту уже стояла перед закрытой дверью в гостиную, покусывая пересохшие губы. Ей вдруг показалось, что стук ее сердца разносился по всему дому.
Собравшись с духом, она решительно открыла дверь: Маркус стоял посреди комнаты в плаще и со шляпой в руках.
Подняв на нее взгляд, он слегка поклонился:
– Доброе утро.
Онория вежливо присела в реверансе, тут же огорчившись тому, что он, судя по всему, не намеревался долго задерживаться.
– Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
Ее охватила досада на то, что она попусту тратит время, пытаясь соблюсти приличия, тогда как ей так много нужно ему сказать!
–Да, и погода сегодня прекрасная. Желаете поговорить о погоде?
– Нет, не стоит! – Она с силой прижала пальцы к вискам. – Простите, но мы с вами невольно оказались в таком сложном положении! Поверьте, я вовсе не хотела, чтобы все так случилось!
Маркиз молча изучал ее долгим, внимательным взглядом.
– Вы очень расстроены?
Онория смутилась:
– Разумеется! Я, как и вы, не хотела этого брака.
По лицу гостя проскользнуло выражение, которого она не поняла.
– Что ж, полагаю, теперь нам остается только смириться с неизбежным.
Онория невольно вздрогнула.
– Вероятно. – Она указала на кресла перед камином, но маркиз демонстративно повернулся к дивану.
– Пожалуй, лучше посидим здесь. Я хочу видеть ваше лицо.
Онория не стала возражать и последовала за ним к дивану, по-прежнему чувствуя себя весьма неловко. Помолчав, Маркус вдруг произнес:
– Вы что-то выглядите усталой. Что-нибудь случилось – я имею в виду, помимо этой досадной истории?
Досадная история? У Онории слезы подступили к глазам, но она кое-как заставила себя сдержаться.
– Да, я, наверное, устала. Я все время была здесь совершенно одна, не зная, как мне дальше быть.
– Я каждый день писал вам...
– По два предложения: «Вы желаете видеть на свадьбе орхидеи или лилии?» и «Какую церковь вы предпочитаете?» С вашей стороны это было очень любезно.
Маркиз нахмурился:
– Простите, если я сделал что-то не так, но меня действительно интересовали ваши пожелания.
– Поэтому-то вы и не появлялись целых четыре дня? С того кошмарного случая вы не провели со мной и десяти минут! – Тут Онория вдруг сообразила, что они еще не женаты, а она уже устраивает ему сцену, однако на душе у нее было так горько, так тяжело... Внезапно на нее нахлынули все переживания последних дней, на ее глазах заблестели слезы, губы задрожали, и лишь невероятное усилие воли позволяло ей удержаться от рыданий...
Увы, ее хватило ненадолго. Через мгновение слезы сами собой полились по ее щекам, и, спрятав лицо владони, Онория горько заплакала.
Придвинувшись к ней ближе, Маркус обнял ее и, крепко прижав к груди, стал ласково поглаживать по плечу.
Он никогда не думал, что ему придется жениться, исключительно чтобы избежать публичного скандала, но теперь, когда отступать было поздно, он в полной мере осознал свою вину. Близость Онории каким-то образом заставляла его пренебрегать свойственным ему здравым смыслом и осторожностью: именно поэтому все эти дни он старательно уклонялся от встреч, зная, что стоит ему снова оказаться рядом с ней, как он потеряет последние остатки самообладания. Это происходило с ним с самого начала их знакомства, только тогда он не отдавал себе в этом отчета. Между ними сразу возникла какая-то связь, взаимное притяжение, которые лишали его рассудительности и превращали в подобие обезумевшего от страсти глупого юнца. Разве не безумием было внезапное желание поцеловать Онорию в парке при таком стечении народа? Едва он подумал об этом, как с ужасом осознал, что, если бы ситуация повторилась, он поступил бы точно так же.
Напрасно Маркус терялся в догадках, пытаясь понять, как ему удалось дойти до такого идиотского состояния; ответ снова и снова ускользал от него. Куда девались его жизненный опыт и трезвый расчет? Неужели это Онория заставила его так измениться?
В конце концов тонкий, обволакивающий аромат лимона и роз, волнами поднимающийся от пышных локонов Онории, дивное ощущение ее гибкого, теплого тела незаметно рассеяли его раздражение, и тут маркиз уже не мог не почувствовать в ней нечто возбуждающее. Так было с самого первого дня, когда он явился в ее дом, чтобы потребовать возврата материнского кольца, и потом его постоянно неудержимо влекло к Онории. Сможет ли он удержаться от искушения, когда они станут жить под одной крышей, вот в чем проблема. И неужели все эти события действительно как-то связаны с таинственным воздействием злосчастного талисмана Сент-Джонов?
Постепенно рыдания Онории стихли, слезы высохли, и она гордо выпрямилась. Теперь глаза ее выглядели зелеными, как омытая дождем свежая листва.
Она по-детски шмыгнула носом.
– Пожалуйста, извините мою несдержанность...
– Пустяки. – Маркиз достал носовой платок и любезно передал его Онории, затем, откинулся на спинку дивана и стал наблюдать затем, как грациозно она вытирает глаза, обведенные темными тенями. Похоже, она была так утомлена, что ночами не могла уснуть. Он и сам чувствовал себя не лучшим образом. Ему следовало раньше навестить ее, но он боялся... Боялся, сам не зная чего.
Маркиз посмотрел на ее руку, где на пальце поблески-ало серебряное кольцо. Если уж он вынужден жениться из-за этой пустяковой вещицы, то по крайней мере ему следует использовать это положение наилучшим образом.
– Кстати, между нами вообще много общего, – повинуясь внезапному импульсу, проговорил он.
– В самом деле? – Онория сложила платок и спрятала его в карман, скрывающийся в складках юбки. – Вы имеете в виду, что-то помимо заботливых матерей, которые учили нас пользоваться носовым платком?
– Разумеется. – Маркиз усмехнулся.
Онория посмотрела на него блестящими от еще не высохших слез глазами:
– Ну да, мы с вами одинаково увлекаемся антиквариатом. Правда, это иногда вынуждает нас отчаянно сражаться на аукционах...
