Биверли Бирн - Пламя возмездия
– В каком смысле необычной?
– Он был одет как мастеровой – толстые, грубые брюки, тяжелые ботинки и – шел ужасный дождь – вы, вероятно, помните, – непромокаемый плащ, такой, как обычно носят рыбаки. Карета лорда не выезжала с самого полудня и он не стал искать кэб, а пошел напрямик через Риджент-парк. Естественно, я последовал за ним.
Лэйси потянулся за стаканом шерри и замолк, прихлебывая вино.
– Дальше, – потребовал Норман.
– И пошел к Наин Элмз. Вы не знаете этот район?
– Я там никогда не был.
– Неудивительно. Это место совсем не для вас. И не для лорда, как можно догадаться. Район бедноты, квартал трущоб, если можно так выразиться.
Лэйси сделал еще одну паузу, чтобы посмотреть, какова будет реакция слушателя. Норман, поерзав, уселся в этом жутко неудобном кресле поудобнее.
– Давайте дальше. Что этот человек делал в этих трущобах? И побыстрее, дружище, а то мы так и до воскресенья не управимся.
– Может быть, будет лучше, если я передам вам резюме всех моих находок. Все детали здесь, в этой папке, – он полез куда-то вниз и извлек желтовато-коричневую папку для бумаг, какие обычно используют в своей работе люди его профессии.
– Это мне очень поможет, – согласился Норман. – Если только вам удалось в этом резюме избежать всех этих лирических отступлений.
Лэйси, казалось, не замечал сарказма.
– Здесь лишь мои умозаключения, если они, конечно, смогут вам пригодиться. – Он поднял руку, призывая Нормана не перебивать. – Я просто пытаюсь организовать свое мышление, придать моим мыслям логически завершенный характер. А вот там, – он кивнул на папку, только что переданную Норману, – там лишь голые факты. – Лэйси хмыкнул. – И ни одного измышления. Дело в том, что лорд Шэррик из Глэнкри живет двойной жизнью. В определенных кругах он известен под именем Фергуса Келли. Келли – один из активнейших фениев. Могу поспорить на что угодно, никто из этого отребья даже не догадывается, кто он есть на самом деле.
Адвокат замолчал и снова ждал, какой эффект его слова произведут на слушателя. И на этот раз дождался.
Норман непонимающе уставился на Лэйси, уже открыв рот, чтобы что-то сказать, но сказать он не смог и рот осторожно закрылся. Через несколько секунд была предпринята еще одна аналогичная попытка, на этот раз увенчавшаяся успехом, правда, незначительным – ему удалось выдавить из себя нечто, отдаленно походившее на кряканье. Лишь с третьей попытки ему удалось заговорить.
– Шэррик? Фений? Боже мой! Это вам точно известно? Вы в этом уверены?
– Я в этом абсолютно уверен. – Лэйси еще раз показал на папку с документами. – Все детали, которые подтверждают мои заключения, вот здесь, в моем отчете.
– Но, силы небесные, почему? Что его толкнуло к борьбе за ирландскую независимость? Ведь для человека с его богатством и положением в обществе… Невероятно.
– Сэр, я понятия не имею. Разумеется, если только он не использует этих фениев в каких-то собственных целях.
Норман облокотился на спинку и опустил веки. Его мозг лихорадочно обрабатывал только что услышанные факты, обраставшие теперь целой мириадой догадок, предположений и возможностей.
– Да, – сказал он, помолчав. Видимо, это так и есть. Но каковы, в таком случае, его цели?
– Боюсь, что об этом у меня никаких сведений, хотя…
– Слушаю вас.
– Полагаю, что есть кое-что, что, возможно, вас заинтересует. – Адвокат сейчас говорил очень тихо, выделяя каждое слово. – Лорд Шэррик встречался с миссис Лилой Кэррен четыре раза за последнюю неделю.
– Ага, понятно, – едва слышно произнес Норман. Потом снова закрыл глаза и помолчал. – Понятно.
Лэйси терпеливо ждал.
– Полагаю, она здесь, в Лондоне? – спросил, наконец, Норман.
– Здесь. Она остановилась в этом новом отеле «Коннот». Норман поднялся и потянулся к папке с документами, но Лэйси не желал ее отпускать, возложив на нее ладонь. Норман, сообразив, в чем дело, сунул руку в боковой карман и извлек оттуда конверт. – Здесь все. Двадцать пять гиней, как мы и договаривались. Можете пересчитать, если желаете.
Лэйси улыбнулся.
– Нет необходимости, мистер Мендоза. О честности вашего дома ходят легенды.
Лэйси снял руку с папки и принял конверт. В его улыбке было что-то очень Норману неприятное. Адвокат продолжал.
– Мне пришла в голову еще одна мысль. Она не отражена в моем отчете, сейчас я решил напомнить вам об этом в связи с тем, что, как мне показалось, вы не придали этому значения. Ваше последнее поручение непосредственно связано с именем миссис Кэррен. Вы ведь помните, что я вам говорил о том пабе, где останавливался мистер Мендоза во время его пребывания в Дублине?
– Конечно, помню.
Лэйси продолжал, будто не слыша.
– Этот паб под названием «Лебедь» и расположенный на Бэчелорс-Уок и является явочной квартирой фениев.
Не очень далеко от того места, где состоялся этот разговор, Лила Кэррен пыталась заснуть на роскошной постели отеля «Коннот». Сон не приходил, слишком она была возбуждена событиями прошедшего дня. Бушевавшая в ней радость даже пугала ее. Отчего, в сотый раз спрашивала она себя. Отчего она так не доверяла своим эмоциям? Ответ был прост: потому, что они были неуместными и преждевременными. Разве прожитая жизнь не научила ее осторожности, благоразумию? Какое она имела право чувствовать и переживать то, что она переживала и чувствовала? Сейчас, когда ее план достаточно хорошо продуманный и детально подготовленный еще не был доведен до конца?
Дело не в плане, нашептывал ей тихий, но настойчивый голос внутри, который она не могла ничем заглушить, и не в том, что скоро ты сможешь сполна отплатить всем Мендоза за причиненное тебе зло, и даже не в том, что твой Майкл вскоре обретет то, что ему принадлежало по закону. Не поэтому твоя душа поет, и ты сама готова петь, распевать во все горло. Все дело в Фергусе.
Она металась на своем роскошном ложе, ворочалась, изнемогала под бременем бесконечных вопросов. Как она могла вести себя настолько глупо, как могла попирать ею же самой выработанные нормы? Разве сейчас она имела право на чувства?
– Я не нуждаюсь ни в ком! Мне не нужен ни один мужчина! – Лила громко шептала эти слова, повторяя их по многу раз, как заклинание. – Я не желаю быть ничьей женой, я не желаю быть ничьей любовницей, я не желаю быть счастливой дурочкой.
Ей очень часто за последние шестнадцать лет приходилось повторять этот девиз. Не было такого дня, чтобы она не повторяла его с тех пор, как выбралась из могилы, где была погребена заживо. Неделю за неделей, месяц за месяцем она выцарапывала когтями в этом мире место для своего сына и для себя. В мире, где одинокая женщина может быть лишь беспросветной дурой или проституткой. Эти слова стали ее девизом, и этот девиз рождался в борьбе не на жизнь, а на смерть. Мне не нужен мужчина, который узаконил бы мое право на существование. Я в состоянии выжить сама, и выживу. Вспомни, повторяла она под стук ее бешено колотившегося сердца, вспомни твоего папу, беспомощного, бедного, никчемного неудачника. Вспомни Хуана Луиса, завоевавшего твое сердце нежностью и сладчайшими поцелуями, а потом превратившегося в монстра. Вспомни… вспомни… вспомни…
И, уснув, Лила видела эти смеющиеся черные глаза, приветливую улыбку и себя молодой девушкой, мчавшейся по зеленому ирландскому лугу к нему, раскрывавшему ей свои объятья – к Фергусу.
Сан-Хуан
11.30 вечера
Вскоре после того, как Колумб предпринял свой второй вояж и натолкнулся на то, что было тогда лишь необитаемым островом, мир переменился: Испания должна была защищать свое право на сказочную Вест-Индию не только на словах, но и на деле, и открытый им остров Пуэрто-Рико стал важным стратегическим пунктом. К 1540 году испанцы воздвигли здесь огромное каменное сооружение, назвав его Ла Форталеза. Вскоре выяснилось, что место для него было выбрано неудачно – так решили военные. Был построен еще один форт, он получил название Эль Морро, защищавший вход в гавань. Первый, за ненадобностью, было решено передать в распоряжение местного губернатора для использования в качестве его резиденции. В течение трех с половиной столетий губернаторы обитали в Ла Форталеза, пребывая в роли фактически самовластных правителей острова. Сейчас управителем был генерал Мануэль Девега.
Бэт с любопытством и изумлением оглядывалась по сторонам, когда Майкл помогал ей выйти из кареты, нанятой на этот вечер.
– Это сюда мы должны идти? – недоумевала она. – Очень похоже на тюрьму.
– Когда мы окажемся внутри, ты будешь приятно удивлена. Ла Форталеза внутри совсем не то, чем она может показаться снаружи.
Бэт улыбнулась и взяла его под руку. На ней было платье из белого шелка с отделкой из бледно-лилового атласа и белые атласные туфли. Никаких украшений на ней не было, она была вынуждена продать их перед отъездом.
