Джулия Джастис - Тайна мадам Лефевр
– Несите сына, пусть развлечет нас.
Улыбаясь, она продолжила вышивать. Все сказанное ею Кэро было не пустыми словами, призванными успокоить, ей нравилось проводить время с ребенком. Когда она держала его на руках, играла с ним, вспоминая счастливые времена с Филиппом, становилось легче на душе, тупая боль в груди отпускала. Даже вездесущая тревога о будущем, о котором она старалась не думать, меркла на время.
Что, если ее только допросят и отпустят? Хотя она и старалась гнать от себя мысли о том, что ее ожидает потом, временами все же пыталась представить будущее. Что она станет делать, если не окажется в тюрьме и не закончит свои дни на виселице? Она знала: ее новые друзья предложат жить в Дэнби-Лодж столько, сколько пожелает, но не хотела превращаться в обузу. Возможно, удастся найти жилье в Лондоне и устроиться работать швеей. Богатым женщинам всегда требуются новые наряды.
О возвращении в Париж не могло быть и речи. Если отпрыск семьи Рэнсли мог рассчитывать на внимание и защиту со стороны премьер-министра и уважение герцога Талейрана, то она, Элоди Лефевр, сестра умершего солдата, чья военная карьера завершилась, не успев начаться, ни для кого не представляла интереса. Кроме того, жизнь в том же городе, где находится ее сын, превратилась бы в невыносимую пытку, ведь у нее все равно не было бы возможности видеться с ним.
Итак, она должна остаться в Лондоне. Если только Уилл не захочет ее. Они стали отличными попутчиками и страстными любовниками. Возможно, он некоторое время станет держать ее в качестве своей любовницы, пока она ему не наскучит. Такой красивый и харизматичный мужчина, как Уилл Рэнсли, способен с легкостью очаровать любую женщину, на которую падет его взгляд, поэтому очень скоро он найдет женщину, с которой разделит ложе.
Тут открылась дверь, и Элоди подняла голову, ожидая увидеть Кэро с малышом. Но вместо них на пороге стоял объект ее размышлений.
– Уилл, ты вернулся! – вскричала она, вскакивая. Ее потерявшее надежду сердце радостно екнуло в груди.
Он приближался к ней, слабо улыбаясь, она не могла отвести от него взгляд.
– Снова шьешь, как я погляжу, – отметил он. – Как тогда, когда я нашел тебя в Вене.
Вспоминал ли он день их знакомства?
– Только на этот раз ты поступил так скучно, вошел в дверь, а не проник через окно.
– Похоже, я лишаюсь сноровки распутника. Нужно срочно исправляться.
Он протянул к ней руки. Она шагнула в его объятия, приникла губами к его губам. Его поцелуй был нежен, ее – пылок. Сдавленно застонав, он теснее прижал ее к себе, властно порабощая ее рот.
Мгновение спустя Уилл отстранился и внимательно посмотрел на нее:
– Означает ли это, что ты скучала по мне?
– Да. А теперь чувствую себя… – Как дома? В безопасности? Довольной, насколько это вообще возможно в ее ситуации? – Мне спокойно, когда ты рядом, – наконец, сказала она.
Лицо Уилла посерьезнело.
– Я намерен и впредь не отпускать тебя от себя.
– Означает ли это, что мы должны немедленно отправиться в Лондон? Я… я обещала Кэро сшить новое платье.
– Она хорошо к тебе относилась?
– Превосходно. Мы очень быстро подружились. Я буду скучать по ней, когда уеду.
– Мы туда не поедем.
– Не поедем? – эхом повторила Элоди, озадаченная. – Неужели министерство позволило мне сделать письменное признание?
– Никакого признания, ни письменного, ни устного. Я не хочу так рисковать тобой.
Она покачала головой, недоумевая еще сильнее.
– А как же месье Макс? Как восстановить его доброе имя? Что будет с его карьерой?
– Карьера Макса в Дэнби-Лодж и семья делают его счастливым. Если в дальнейшем он и соберется вернуться в правительство, будет избираться в парламент жителями своего региона исключительно на основании собственных заслуг, а не полагаясь на престиж семьи или покровительство важного официального лица.
– Это правда? Ты уверен?
– Абсолютно уверен.
Ей не нужно делать признания. Она долго настраивала себя на такое развитие событий и теперь с трудом верила, что ей больше не грозит ни тюремное заключение, ни виселица.
– Что же теперь со мной будет?
Уилл сел на диван и, усадив Элоди рядом, взял ее за подбородок, глаза в глаза, глубоко вдохнув, произнес:
– Я хочу заботиться о тебе, Элоди. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была рядом.
– Милый Уилл, – прошептала она в ответ, свободной рукой проводя по его щеке. – Я тоже этого хочу. Я буду с тобой столько, сколько понадобится.
– Я хочу, чтобы ты всегда присутствовала в моей жизни, Элоди. Выходи за меня замуж.
– Замуж за тебя? – Подобной мысли не возникало даже в самых смелых ее фантазиях. Ее практичный французский разум противился союзу двух людей со столь разным социальным и материальным положением. – Это совершенно неразумно! – воскликнула она. – Я не принесу тебе ни наследства, ни семьи, ни связей. Тебе вовсе не нужно жениться на мне, Уилл. Я и так останусь с тобой столько, сколько пожелаешь.
– Я никогда не смогу быть в этом полностью уверен. Ночью ты возносишь меня на вершину блаженства и даришь наслаждение, о котором я не смел мечтать, а утром – пф-ф-ф! – исчезаешь, не сказав ни слова.
Почувствовав укол вины, Элоди послала Уиллу укоризненный взгляд:
– Обстоятельства тогда были совершенно иными, ты же знаешь.
– Всю свою жизнь мне недоставало чего-то вот тут. – Он похлопал себя по груди. – Находясь в твоих объятиях той ночью, когда мы уехали из Парижа, осознал: я нашел то, что искал. Почувствовал себя цельным и не хочу снова лишиться этого.
Он внимательно всматривался в ее лицо, будто ожидая от нее схожего признания. Элоди чувствовала, что между ними существует прочная связь, гораздо более глубокая, чем просто физическое влечение, но в ее израненном, измученном сердце царило смятение. Лучше промолчать, чем признаться в любви, которой она, возможно, не испытывает, или ранить его неуверенностью.
Она отрицательно покачала головой:
– Это у тебя и так будет. Нам незачем жениться.
Уилл отстранился. Она поняла, что, как ни старалась избежать, причинила ему боль.
– Верно, я всего лишь незаконнорожденный сын распутника, в то время как ты дочь французского аристократа.
– Нет-нет! – перебила она. – Как тебе в голову могло прийти, что я ставлю себя выше тебя? Я действительно дочь французского аристократа, но у меня нет ни дома, ни титула, ни влиятельных родственников, ни денег. Это ты много выше меня, так как связан с богатой и известной семьей, в руках которой до сих пор сосредоточена огромная власть.
Похоже, ей удалось разуверить его, по крайней мере, выражение боли во взгляде пропало. Он наклонился к ее руке и поцеловал.
