Вирджиния Браун - Посланец небес
Может быть, напрасно она так думала о нем? Может быть, для него это тоже что-то значило? В любом случае нет ничего хорошего в том, чтобы осуждать себя за то, что уже случилось, казнить себя, что поддалась естественной человеческой потребности.
Отодвинувшись на свое место, Ганна взглянула на своего соседа. Теперь фургон накренился в другую сторону, и он навалился на нее, толкнув плечом. Его голова откинулась назад, рот открылся, и он громко захрапел. Ганна оттолкнула его и посмотрела на него с раздражением.
Ее взгляд упал на другого пассажира, довольно респектабельно выглядевшего господина с сединой на висках и тяжелым, словно выточенным из камня, лицом. Он уже был в фургоне, когда тот на короткое время остановился в «Сердце стрелы». Удивительно, что он отказался выйти из фургона, чтобы размять ноги. Это было тем более странным, что он ехал из форта Вала-Вала без остановок. Он сопровождал какой-то металлический ящик, втиснутый под сиденье. Цель его пути не была тайной — форт Бентон в Монтане, который был конечным пунктом маршрута этого фургона.
А Ганне нужно было пересесть в другой фургон, который повезет ее дальше. Представив, что за эти годы менаду Сент-Луисом и Калифорнией были организованы почтовые перевозки два раза в неделю, она улыбнулась. Дважды в неделю! Двадцать восемь миль за пять дней. Но ей придется ехать окружным путем. Ей предстоит длинная дорога: назад, к тете Энни и городской жизни, домой, чтобы продолжить учение, стать учительницей и начать новую жизнь. Жизнь без…
Плавные мысли Ганны были прерваны внезапным толчком, и ее отбросило на пол. Она упала, подогнув ногу, и муслиновые юбки переплелись вокруг нее — она оказалась полностью спеленутой.
— Ой, — пробормотала она сквозь зубы, смутившись от нелепости положения.
Респектабельный господин с любезной улыбкой предложил свою помощь:
— Позвольте мне, — сказал он, наклонившись и протягивая руку.
Он поднял ее с пола, помог выпутаться из юбок и усадил на сиденье.
— Спасибо, — сказала она почти бездыханно. — Боюсь, я задумалась и потеряла равновесие. — Она слегка улыбнулась ему, а он откликнулся на это галантным кивком головы.
— Не стоит благодарности, мисс…
— Макгайр — Ганна Макгайр. А кого я благодарю, сэр?
— Эдвард Муллэн, к вашим услугам.
— Муллан? Тот самый капитан Муллан, который отвечает за строительство этой дороги? — спросила Ганна, удивившись.
— О, нет, не имею к нему никакого отношения, «э» вместо «а», и не Джон, а Эдвард, — пояснил он.
— Понимаю. — Ганна поправила складки на платье и сдвинула назад шляпу. Перо сломалось, и ей пришлось вынуть его.
— Вы едете до форта Бентон? — вежливо спросил Муллэн, решив, очевидно, начать разговор после долгого молчания.
— Нет, мне придется выйти раньше, ехать южнее, — ответила она, сдувая перо с руки.
— О, и я еду на юг, — с ослепительной улыбкой заявил храпевший ранее дородный мужик, и Ганна слегка отодвинулась, когда он склонился прямо к ее лицу и спросил: — Там вы встречаетесь со своим мужем?
Ганна покачала головой и любезно ответила:
— Нет. — Она приложила ладони к его груди и прибавила: — Пожалуйста, отодвиньтесь.
— А, извините. Меня зовут Чессман, — представился господин. — И я холост.
Чувствуя, куда он клонит, Ганна сказала:
— Я не говорила, что я не замужем, мистер Чессман.
Его лицо выразило разочарование.
— Ну, извините.
Эдвард Муллэн промолчал, но посмотрел на Ганну долгим, оценивающим взглядом. В глазах мелькнул огонек, а на губах появилась чуть заметная улыбка.
Разговор оборвался. Ганна решила, что молчание намного безопасней и снова отвернулась к окну. В этот момент они как раз проезжали старую ферму, расположенную в излучине реки на высоком, поросшем травой холме. Неширокая дорога была проложена среди густого леса и отлогих холмов.
— А говорят, что в Айдахо и Монтане нашли золото, — произнес Чессман, прерывая их молчание. — Я слышал, пароходы везут старателей.
— Пароходы уже высаживают золотоискателей в форте Бентон, мистер Чессман, — сказал Муллэн. — Большинство из них еще там — сошли только самые нетерпеливые.
— Все сойдут. Прямо как лихорадка в Калифорнии в сорок девятом году. На этот раз, я думаю, они будут в «плюсе».
— Вы случайно не из Канады? — вежливо поинтересовался Муллэн, приподняв темные брови.
— Да, оттуда! А как вы узнали?
Муллэн улыбнулся.
— Просто догадался.
Сдерживая улыбку, Ганна кинула на Муллэна веселый взгляд. У дородного канадца был характерный для его местности говор.
Потеплело, и Ганна, стянув перчатки, медленно и вяло стала обмахиваться ими.
— В Айдахо то слишком тепло, то очень холодно, — заметил Муллэн. — Нигде не встречал такой переменчивой погоды, как здесь.
— А мне нравится, — отозвалась с нежностью Ганна, ее взгляд блуждал по деревьям, зубчатым горным вершинам, возвышавшимся, кажется, прямо до небес. — Я думаю, это очень красивая страна.
— Я не спорю, — сказал Муллэн. — Просто эта погода раздражает меня — то холод, то дождь, то снег, и так мало солнца.
— Вы когда-нибудь были здесь в июле или августе? — спросила Ганна, удивляясь самой себе: что ей пришло в голову защищать Айдахо?
В конце концов она ведь из Миссури и всего три года провела здесь. Она даже не задумывалась, любила ли эту местность, пока незнакомый человек не сделал колкого замечания о крае, с которым у нее связано столько прекрасных и горестных воспоминаний. Если Джошуа так любил Айдахо, почему она должна относиться к нему хуже?
— А я обожаю глубокий пушистый снег, ровным ковром покрывающий зимой землю, — сказала Ганна. — Он такой белый! Как в волшебной сказке о магической пыли, переливающейся всеми цветами от розового до голубого. А когда идет дождь, воздух так свеж и чист, — это божественно, мистер Муллэн! А как хорошо здесь в июле и августе! В солнечные теплые дни можно лежать в тени деревьев и слышать, как растет трава. В это время дует мягкий ветер, разгуливающий по горным склонам и равнинам, полным цветов. — Она зарделась в смущенной улыбке и прибавила: — Но только бывает очень пыльно.
Муллэн улыбнулся ей в ответ.
— Прошу прощения за то, что оклеветал эту землю, которая, очевидно, вам очень дорога, мисс Макгайр. Пожалуйста, простите меня.
— Конечно, прощаю.
— Я и не подозревал, что мы разделяем фургон с поэтессой, а вы, мистер Чессман? — спросил Муллэн. Его тон был очень мягким, и когда Ганна взглянула ему в глаза в поисках насмешки, ее там не оказалось.
