Джейн Кренц - Безрассудство
Вчера утром, едва узнав о побеге, Габриэль пришел в ярость. И рассердился еще больше, когда она заперлась с вечера на башне. Но к его гневу примешивался страх. Не стоит себя обманывать. Он боялся, что Феба обнаружит «Даму на башне» прежде, чем он успеет все объяснить.
Он не мечтал о том, чтобы жена приписывала ему благородное сердце и рыцарские поступки, но и не хотел, чтобы она считала его кровожадным пиратом, убивающим направо и налево. Просто он хотел быть с ней честным до конца, убеждал себя Габриэль.
Стиснув челюсти, он отвернулся от окна. Плохо это или хорошо, но теперь она знает правду. Между ними не осталось никаких недомолвок.
Она вышла замуж за человека, который сначала хотел затащить ее к себе в постель, а затем надеялся использовать ее ради осуществления своей мести. В конце концов, он женился на ней ради ее родословной и отчаянного безрассудства в надежде, что такая жена не даст ему скучать.
Если этого недостаточно, чтобы поколебать мечту о любви, драгоценную для каждой женщины, значит, ее уже ничто не сможет разрушить. Габриэль содрогнулся. Он должен был промолчать. И все было бы гораздо проще.
Но может, все к лучшему. Ведь, в конце концов, он гордился своим трезвым прагматичным подходом ко всем жизненным проблемам. Он уже не тот чувствительный, доверчивый и романтичный юноша, каким был восемь лет назад. Он — мужчина, умеющий разговаривать с жизнью.
Пусть Феба поймет, что он не намерен больше пускаться за ней в приключения, словно пес. Хватит с него роли странствующего рыцаря. Теперь она его законная жена, и пора ей научиться понимать своего мужа.
Вернувшись к столу, Габриэль снова схватился за перо. Несколько минут он потратил, стараясь заточить его маленьким ножичком. Затем уселся и принялся переписывать неудачную страницу «Безрассудной отваги».
Час спустя весь пол был завален зря испорченными листами, и Габриэль, отказавшись от бесплодных усилий, отправился вниз посмотреть, чем занята Феба.
Он обнаружил ее в библиотеке.
Бесшумно приотворив дверь, он с минуту наблюдал за ней. Все внутри у него замерло, перед глазами вновь возникли события первой брачной ночи.
Феба уютно устроилась в кресле у окна. На ней было платье цвета спелой тыквы, из-под которого выглядывали кончики домашних туфелек. Сквозь пелену дождя пробилось солнце, его лучи играли в темных волосах Фебы, шею скрывал строгий белый воротничок.
Габриэль ощутил острый укол совести. Должно быть, она проплакала все утро.
— Феба? — ласково окликнул он.
— Да, милорд? — Она не отрывала глаз от книги, лежавшей у нее на коленях.
— Я зашел посмотреть, чем ты занимаешься.
— Читаю. — Она по-прежнему не поднимала глаз и, похоже, была полностью поглощена своей книгой.
— Да, я вижу.
Габриэль прикрыл за собой дверь и подошел поближе к жене. Он остановился у камина и помолчал, глядя на ее склоненную голову. Он вдруг обнаружил, что не знает, о чем говорить дальше, и отчаянно пытался подобрать нужные слова:
— Я о прошлой ночи…
— Хм? — Она, определенно, не желала его слушать. Как же найти подходящие слова? Габриэль набрал в грудь побольше воздуха.
— Я должен извиниться, ты, естественно, ожидала большего от брачной ночи.
— Не казните себя, милорд, — отозвалась она, так и не подняв головы. — Уверена, вы все сделали наилучшим образом.
Ее снисходительный тон озадачил его.
— Да, это правда, — пробормотал он. — Так вот, Феба, мы муж и жена, и для нас очень важно быть вполне откровенными друг с другом.
— Понимаю. — Феба перелистнула страницу. — Я и не собиралась жаловаться, поскольку вы и в самом деле очень старались, чтобы все прошло как можно лучше. Но раз вы так настаиваете на полной откровенности, я тоже выскажусь до конца.
— Да? — нахмурился он.
— Если говорить совершенно честно, милорд, меня все несколько разочаровало.
— Да, конечно, дорогая, я понимаю, но виноваты ваши излишне романтические взгляды на брак.
— Так я и думала. — Феба перелистнула очередную страницу и внимательно изучала иллюстрации. — Однако ваша вина тоже есть. После той ночи, в саду Брэнтли, у меня были все основания надеяться, что брачная ночь подарит столь же приятные ощущения. Боюсь, именно этого я и ожидала, но действительность оказалась далеко не столь привлекательной.
Габриэль почувствовал, как его щеки покрываются краской. Она говорит не об их ночном объяснении, а о том, как он занимался с ней любовью!
— Бога ради, Феба, я вовсе не намерен обсуждать это.
— В самом деле, милорд? — Она наконец отвела взгляд от книги, в глазах ее не было ничего, кроме вежливого интереса. — Прошу прощения. Что же в таком случае вы хотели обсудить?
Сейчас ему хотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
— Я говорил о нашей беседе — после того как ты обнаружила в моем шкафу «Даму на башне»и…
— Ах, об этом.
— Да, об этом. Черт меня побери, женщина, что касается занятий любовью, тебе нечего беспокоиться. Я уже говорил, что в следующий раз все будет гораздо лучше.
Феба недоверчиво скривила губы:
— Вполне возможно!
— Не вполне возможно, а точно!
— А может быть, и нет.
— Может быть, — сузил глаза Габриэль, — я отнесу тебя наверх, в спальню, и прямо сейчас докажу тебе.
— Нет уж, благодарю.
— Почему же нет?! — Рука Габриэля сжала выступ каминной доски. Еще немного, и он точно так же сжал бы ее горло. — Или ты не хочешь заниматься любовью днем? Только не говори, что моя безрассудная Дама-под-вуалью вдруг вспомнила о приличиях. Я что же, по-твоему, женился на маленькой ханже и зануде?
— Не в этом дело, милорд. — Она вновь попыталась сосредоточиться на своей книге. — Просто я не верю, чтобы мне понравилось это занятие, во всяком случае до тех пор, пока я не уверюсь в вашей любви. И потому я решила, что пока вы не научитесь меня любить, мы больше не будем повторять подобных попыток.
Его пальцы впились в мрамор так сильно, что каминная доска, кажется, должна была вот-вот треснуть. Он посмотрел вниз, на ангельски склоненную головку.
— Дьяволенок, так вот какую ты игру затеяла?
— Уверяю вас, это вовсе не игра, милорд.
— Ты собираешься вертеть мной, как это было до свадьбы? Я больше не ваш верный рыцарь, мадам. Я ваш муж!
— Я пришла к заключению, что иногда от рыцарей куда больше пользы, чем от мужа.
«Только не потерять над собой контроль», — твердил себе Габриэль. Он должен сохранить хладнокровие, иначе не удастся взять верх в этой домашней войне. Он должен.
— Может быть, вы и правы, мадам, — ровным голосом произнес Габриэль, — не сомневаюсь, что такая упрямая и своевольная женщина, как вы, предпочитает распоряжаться своими рыцарями, а не подчиняться супругу. Но вы уже получили мужа, а не рыцаря.
