Элизабет Бикон - Ловелас и скромница
— Если ваша невестка пожелает нас навестить, мы принимаем каждую среду в обычное время, — заставила себя выговорить герцогиня.
Не желая сообщать родственникам, что она уже приглашена на среду, Шарлотта положила руку на локоть мужа, давая понять, что она никогда не позволит себе посетить дом, в который его не пригласили.
— Сын маркиза Пемберли также застанет нас дома, — вынужден был сказать герцог под прикованными к нему взглядами.
Самые любопытные гости напряженно прислушивались к диалогу, в надежде стать свидетелями публичного разрыва герцога с единственной внучкой.
— Он счастлив это слышать! — с сарказмом ответил Бен и сделал вид, что не чувствует, как Шарлотта незаметно толкнула его ногой, хотя оба выглядели безмятежными, как пара лебедей, скользящих по глади озера.
— В другие дни я, естественно, присутствую при дворе ее величества, — без всякой надобности наполнила герцогиня, и, наконец, супружеская чета устремилась искать более предсказуемых собеседников.
— Ужасные люди! — шепнула Шарлотте леди Рис, когда наконец освободилась от обязанностей хозяйки вечера. — Но пришлось их пригласить.
— Вероятно, — тихо ответила Шарлотта. — Но я рада сказать, что они мне стали совершенно безразличны.
— Я тоже за вас рада. Но, Шарлотта, взгляните на лорда Пемберли! Я не видела более гордого отца!
Шарлотта обернулась, чтобы посмотреть па нес еще красивого и импозантного маркиза, и ей и голову пришла сногсшибательная идея. Она поймала веселый пристальный взгляд Кейт, искоса взглянула на леди Рис, и они заговорщицки улыбнулись друг другу. Вот и занятие на этот сезон, обрадовалась она, поскольку ее не привлекали пышные развлечения, которые принц-регент намеревался устраивать для монархов стран-союзниц, а еще меньше — посещения сред герцогини. Шарлотте казалось, что Кейт еще не встретила своего суженого, но, во всяком случае, до конца лета ей не придется скучать.
— Опять строишь планы, дорогая? — спросил Бен, идя с женой в центр зала, чтобы открыть бал.
— А разве я когда-нибудь их строила? — с притворным возмущением спросила она.
— К сожалению, нет, иначе мы были бы женаты уже два года, — насмешливо выговорил он ей во время вальса, о котором так мечтала ранее мисс Уэллс.
— Потребовалось избить тебя до потери сознания и запереть потом в подвале, где тебе грозила смерть, чтобы ты занялся со мной любовью, не говоря уже о том, чтобы попросил меня выйти за тебя замуж.
— А может, мне настолько приятно быть твоим мужем, что я жалею о своем упрямстве, — ворчливо признался он. — Целых два года потрачено впустую, мы могли стать счастливыми гораздо раньше!
— Значит, ты счастлив? — грустно спросила она, забыв о своем намерении никогда не просить от него больше того, что он может ей дать.
— Совершенно, блаженно счастлив! — горячо воскликнул он и, помолчав, добавил: — Во всяком случае, я был бы счастлив, если бы думал, что ты тоже можешь быть счастливой со мной.
— Я могла бы, — осторожно сказала она.
— Тогда, может быть, ты скажешь мне, как это сделать? Мне хочется как можно скорее сделать тебя счастливой!
Танец окончился, и она с мольбой посмотрела на него:
— Бен, не заставляй меня говорить это!
Он привлек ее к себе, хотя музыка умолкла.
Вокруг царила суета множества гостей, но Шарлотта и Бен никого не замечали, прикованные взглядом друг к другу. Она взяла с подноса бокал с шампанским и позволила мужу увлечь себя в укромный уголок зала, так похожий на тот, в котором она сидела на балу у леди Уинтергрин.
— Тогда я сам это скажу. Я люблю тебя, Шарлотта! — Искренний, нежный взгляд его серых глаз не оставлял места для сомнений. — Я понял это раньше, чем эти подлые негодяи напали на тебя и потащили прочь.
— Тогда почему ты об этом не говорил, противный упрямец? — Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы понять, что это не сон.
— Потому что поклялся свое матери, что никогда никого не буду любить, что не будет детей, чтобы они не видели, как я мучаюсь от любви к женщине, которая ушла бы от меня, даже не оглянувшись.
— Как будто я когда-нибудь тебя оставлю! Ты действительно думаешь, что она этого хотела от тебя? — недоверчиво спросила Шарлотта. — Если мать сильно любит своего сына, то никогда не потребует от него подобного обещания.
— Нет, я поклялся в этом сам, когда она умирала с именем отца на устах, — сказал он, и у нее сердце заныло от жалости к тому мальчику с тяжелым, искалеченным детством, так рано повзрослевшему.
— Она никогда не потребовала бы от тебя такой клятвы. Думаю даже, что она предпочла бы, чтобы ты потерял ногу, чем остался одиноким на всю жизнь.
— Теперь я это понимаю, — со стыдом признался Бен. — Наверное, они с отцом были слишком юными, чтобы справиться с такой страстной любовью, правда?
— Конечно, дорогой.
— А мы с тобой старше и умнее, да?
— Ну, в этом я не очень уверена, — отвечала она, с сожалением подумав об упущенных двух годах и о том, что оба упрямо не хотели признавать свои чувства друг к другу.
— Значит, ты, моя прекрасная Анджела Шарлотта Венеция Луиза Стендиш Киркуэлл-Шоу, действительно берешь меня, обыкновенного Бена Шоу, чтобы любить и заботиться до тех пор, пока мы будем живы?
— Да, Бен, беру, только я вовсе не считаю тебя обыкновенным, — сказала она, бросив на него кокетливый взгляд из-под ресниц, который сильно смутил бы мисс Уэллс.
— Очень приятно, но, черт возьми, ты любишь меня или нет?!
— Конечно, люблю, а разве я только что не сказала?
— Сказала? — Он воспроизвел в памяти их разговор. — О да, сказала. Но скажи, ты давала обещание никогда не говорить мужчине прямо, что ты его любишь, или ты думаешь сделать это признание незадолго до нашей десятилетней годовщины?
— И все же я люблю тебя, Бен Шоу, — сказала она, чувствуя, что в ее венах бурлит радость, подогретая шампанским.
— Прекрасно, ибо я люблю тебя, дорогая, и мне не терпится вернуться домой и приступить к зачатию наших десятерых детишек.
— Десятерых? — У Шарлотты даже голос сорвался. — Совсем недавно ты не собирался заводить даже одного!
— Это было до того, как ты переубедила меня. А теперь я хочу, чтобы у нас было много детей. И поскольку ты уже достаточно взрослая, чтобы всех их выносить, мне кажется, сейчас самое время сбежать и начать это дело.
— «Стоун и Шоу и их сыновья»? — недоверчиво спросила она.
— Всегда найдется местечко еще для одного Шоу или Стоуна, а если не найдется, мы откроем новое предприятие, — примиряюще сказал он и засмеялся, когда она устремила на него восхищенный взгляд. — Огромное преимущество того, что я родился не в законном браке, состоит в том, что мне не придется передавать титул своего отца старшему сыну, а остальных определить в церковь, армию или в юристы, — пошутил он, и Шарлотта наконец полностью отдалась ликующей радости.
