Элизабет Бикон - Ловелас и скромница
— Нашел о чем толковать! — сердито проворчал Бен, когда она дала ему посмотреть письмо за завтраком.
— Следовательно, если ты не хочешь, чтобы он оказался прав, ты разрешишь леди Рис пригласить своего отца на наш бал? — решилась она спросить.
— Но с какой стати? Ведь он никогда не приглашал меня на свои балы.
— Думаю, просто он не очень хотел, чтобы ты швырнул ему в лицо его пригласительную карточку, — довольно язвительно сказала Шарлотта.
— Скажите, какой чувствительный! — небрежно бросил Бен и с преувеличенным вниманием занялся едой.
— Бен, я хочу, чтобы он был на балу, — упрямо повторила она.
— Не понимаю, почему? Он собирался выдать тебя за Белдастоу, когда тебе было не больше лет, чем Кейт, которая — при всем своем здравом смысле — еще совсем ребенок. Так чем ты ему обязана?
— И ты поэтому не хочешь, чтобы он пришел? — недоверчиво спросила она.
— Возможно, — сказал он, не будучи уверенным, что полное признание не обернется против него.
— Тогда это никак не может служить предлогом. Когда мне удалось избавиться от твоего братца, он спас меня от продажи какому-нибудь другому благородному жениху. Дед и бабка смотрели на меня как на дворняжку, полукровку. Они с радостью сбыли бы меня даже Синей Бороде, только бы он звался герцогом или графом. Я в таком долгу перед твоим отцом, что никогда не смогу отплатить ему и половину!
— Почему? Ты сама зарабатывала на жизнь, тебе никто не помогал. Я не считаю, что он много для тебя сделал, — отрывисто сказал Бен.
Отчасти Шарлотте было приятно, что он ее защищает. С другой стороны, она не могла согласиться с его выводами.
— Тебе просто не довелось жить с двумя стариками, которые считали, что мой единственный долг — делать то, что они мне прикажут, — нетерпеливо возразила она. — Тебе никто не приказывал, что делать, что думать, с кем встречаться, а с кем не сметь и заговорить, — и при этом ты считаешь, что у тебя было такое ужасное детство. А попробовал бы ты стать на место законнорожденного аристократа, ты быстро бы понял, что это совсем не так приятно, как тебе казалось.
— Я над этим подумаю, — осторожно пообещал он и отправился в Сити, где находился офис «Стоун и Шоу».
— Мистер и миссис Шоу, — торжественно провозгласил Коппис, когда они вошли в залитый ослепительным светом бальный зал Карпнуд-Хауса. Бал устраивался в их честь, по настоянию леди Рис, и Бен поморщился от ее пронзительного голоса, зазвучавшего в сразу затихшем помещении.
В зале послышался шепот, когда Шарлотта задержалась на верхней ступеньке лестницы, чтобы разжечь любопытство гостей, приглашенных леди Рис. Бен понимал, что его жена намерена в полной мере насладиться своим открытым появлением в свете после стольких лет пребывания в тени, когда окружающие воспринимали ее как незначительное лицо, зависимое от Элстоунов, недостойное знакомства. И в этом их ошибка, удовлетворенно подумал он, в его жене не было ничего незначительного, и настала пора свету увидеть ее такой, какая она есть на самом деле.
Леди Рис вышла их приветствовать, и по лицу Бена промелькнула улыбка при виде этой решительной и независимой леди.
— Милорд Пемберли! — объявил Коппис, и Бен увидел на лице своей жены сияющую улыбку.
Подходя, чтобы приветствовать хозяев бала, и поймав на себе внимательный взгляд сына, маркиз замедлил шаги.
— Мальчик мой! — довольно неуверенно для такой знатной особы проговорил он.
— Отец! — Бен кивком приветствовал его и протянул ему руку. Впервые он произнес это слово, не испытав жгучей обиды.
Гости заметили, как маркиз обеими руками сжал руку сына, как будто не хотел его отпускать, и в зале снова поднялся шепот. Все в городе давно уже обсуждали семейную жизнь его светлости и в последнее время все чаще говорили о его незаконном сыне.
— Какой пассаж! — иронически обратился он к мисс Кейт Элстоун, вместе с родственниками терпеливо встречающей почетных гостей своей прежней компаньонки.
Очевидно вспомнив их последний бал, она засмеялась и полностью с ним согласилась.
— По крайней мере, на этот раз у мисс Уэллс не будет предлога отказаться от танца с вами, Бен, — утешила она его, бросив озорной взгляд на свою бывшую учительницу.
— Миссис Шоу знает, что ее долг — танцевать со своим мужем, как бы это ни было трудно, — с сокрушенным видом заявила Шарлотта.
— А он возвращает ей комплимент, слишком хорошо понимая, что, танцуя с большинством присутствующих здесь джентльменов, ей придется все время нагибаться, чтобы приспособиться к их росту, — возразил Бен.
Обмениваясь колкостями, они не отрывали взгляда друг от друга, и у Шарлотты радостно забилось сердце, когда она прочла в его глазах истинные чувства, скрывающиеся под внешней насмешливостью.
— Кроме меня, разумеется, — мягко вставил его светлость, намекая на свой высокий, как у Бена, рост.
Бен и его отец сразу записались и бальную карточку Шарлотты, которая радостно рассмеялась.
— Когда я в последний раз появилась на танцах, большинство молодых джентльменов попрятались, — весело заметила она.
— Глупцы! — презрительно осудили они трусливых щеголей.
— А я всегда знал, что со временем вы станете такой высокой и гибкой девушкой, — с ободряющей улыбкой сказал маркиз и обернулся, чтобы поздороваться с гостями, которых Шарлотта никак не ожидала увидеть. — Ваши светлости, — сказал он, когда все повернулись к герцогу и герцогине Девингхем. — Полагаю, вы еще не знакомы с моим сыном и невесткой, не так ли?
Дед и бабка Шарлотты смутились под пристальным взглядом его светлости, будто внезапно обнаружили, что их дорогие бальные наряды не очень им подходят.
— Это не совсем тот брак, какого мы желали, — сухо заявил лорду Пемберли ее дед, даже не глядя на Шарлотту и ее мужа.
— Нет, конечно, ибо тот брак был бы истинным несчастьем, — искренне согласился он и перевел холодный взгляд на герцогиню, которая покраснела еще больше.
Шарлотта скрыла довольную улыбку, потому что впервые она не испытывала к своему деду и бабке ничего, кроме жалости, ведь они никогда не знали любви, отказавшись от нее в пользу чванливой гордости.
— Если ваша невестка пожелает нас навестить, мы принимаем каждую среду в обычное время, — заставила себя выговорить герцогиня.
Не желая сообщать родственникам, что она уже приглашена на среду, Шарлотта положила руку на локоть мужа, давая понять, что она никогда не позволит себе посетить дом, в который его не пригласили.
— Сын маркиза Пемберли также застанет нас дома, — вынужден был сказать герцог под прикованными к нему взглядами.
