Дорин Малек - У алтаря любви
– Кто тебе рассказал все это?
– Данута. Кальпурния доверилась Ливии Версалии и просила ее помолиться за него. И это еще не все.
Юлия слишком тревожилась о Марке, чтобы интересоваться сплетнями, но понимала, что, может быть, узнает от Марго что-нибудь ценное.
– Что же еще? – поторопила она.
– Когда Цезарь сегодня утром сверился с ауспициями,[32] они оказались неблагоприятными, но Брут убедил его, несмотря на это пойти в сенат, уговорив поговорить с сенаторами и отложить дела на более удачный день.
– Какое предательство, – пробормотала Юлия. – Брут был в числе лучших друзей Цезаря, как и Марк.
– Когда Брут нанес ему удар, Цезарь, взглянув на него, произнес: «И ты, Брут?»
Юлия молчала – все это выглядело так печально.
– Цезарь не стал слушать предсказателя Спуринну, предупреждавшего его во время их встречи. Император заметил, что мартовские иды наступили и все в порядке. А Спуринна многозначительно ответил: «Да, наступили, но не прошли».
– Откуда тебе все это известно, Марго? – Юлия изумленно смотрела на служанку. – Уж, конечно, гонец не стал бы все это рассказывать Ливии.
– Нет, конечно. Узнала все от прачки Цостии, которая по утрам также работает у Кальпурнии. Она-то как раз работала в доме Цезаря, когда Кальпурнии принесли известие о его смерти, – прачка слышала все, что там говорилось.
– И теперь рассказывает всем, кто пожелает ее слушать, – возмутилась Юлия.
– Скоро об этом узнают все, – заявила Марго. – Всем интересны подробности смерти великого человека: – она задумчиво посмотрела на Юлию: – Как ты думаешь, эти убийцы не одержат верх, в конце концов?
Юлия медленно покачала головой.
– Не знаю. Надеюсь, нет. Такие преступления не вознаграждаются.
– Бегство сената дает сторонникам Цезаря время выработать стратегию, – высказала свое мнение Марго. – Антоний – влиятельный консул. Лепид – предводитель кавалерии, тоже обладает большой властью. Не говоря уже о Деметре и легионах, которые находятся в Риме, – это все сторонники Цезаря.
– Ну, у Брута тоже большая сила, как у консула Цизальпинской Галлии, – подчеркнула Юлия, обдумывая баланс сил противников.
Но кто сможет предсказать, чем все закончится? И где сейчас Марк? Что делает? Он настолько ассоциировался с Цезарем как единое целое, что Юлия не сомневалась: если бы Марк был сегодня утром вместе с диктатором, то убили бы и его.
Сколько времени ему удастся оставаться в живых, если заговорщики одержат верх?
В комнату вошла Данута со слезами на глазах.
– Ливия вызывает всех весталок в храм, чтобы вознести молитвы в этот час опасности.
Юлия кивнула и поднялась.
– Сейчас она спрятала в алтаре семь священных реликвий, – добавила Данута.
Юлия и Марго переглянулись – опасность, действительно, велика. Устойчивость римской власти зависела от этих святынь: главной среди них считалась древняя статуя Минервы, богини войны и победы. Согласно преданию, эту статую вынес Эней[33] из горящей Троп. Паллада выставлялась только в момент чрезвычайной опасности с целью спасения Республики и безопасности парода.
Если Ливия решила обратиться к этим святыням, значит, считала ситуацию очень опасной.
– Иду, – ответила Юлия, забыв о своих личных заботах.
Цезарь убит, Марк в опасности, а она, вероятно, беременна. Но если Ливия выставляет Палладу, все весталки должны присоединиться к ней и продемонстрировать свое единство.
Юлия покинула свои апартаменты и направилась в храм.
* * *Старый и полуразрушенный амбар па краю Субуры использовался, в основном, как склад для зерна в годы обильных урожаев. Марк, надев простую шерстяную тунику и галльский плащ с капюшоном, чтобы не так бросаться в глаза, прошел по улице, ведущей к амбару, стараясь ничем не привлекать к себе внимание; иногда останавливался под навесами крылец или прятался в дверных проемах. Он шел с большими предосторожностями, избегая шумных толп народа, заполнявших улицы и выкрикивающих ругательства и грозящих зажженными факелами. Невозможно было определить, кто за, а кто против Цезаря или колеблется между теми и другими. Ему только было ясно, что если его узнают, то схватят или вовлекут в драку, но ему предстояла ответственная встреча.
У дверей амбара, со стороны улицы, стоял одетый в простую одежду Септим и ждал его. Увидев Марка, сделал ему знак следовать за ним. В переулке, довольно далеко от шумной и бурлящей толпы, обернулся к нему.
– Там есть черный ход.
Обнаружив его, друзья вошли внутрь, предварительно убедившись, что за ними никто не следит. Уже у двери были слышны голоса. После яркого солнца их глаза не сразу привыкли к темноте пахнущего плесенью амбара. В полосках света, проникавших сквозь щели, вился рой мошкары, на полу лежал толстый слой соломы.
– Послушайте, надо вырезать их черные сердца, – свирепо говорил Тиберий, сжимая руки в кулаки. – И первым должен понести суровое наказание Брут.
Марк Антоний, одетый как простой крестьянин, с темной челкой волос и висками, посеребренными сединой, устало кивнул друзьям при их появлении.
– По пути сюда ничего не произошло? – спросил он Марка.
Марк покачал головой.
– Они заслуживают того же, что сделали с Цезарем, – добавил Тиберий.
Марк взглянул на него, не уверенный, сможет ли Тиберий контролировать своп поступки и использовать гнев во благо, так как, будучи храбрым, отличался необузданностью, когда дело касалось мести; ему следовало бы сдерживать свои чувства и больше думать, как это пытался делать Марк. Если все сторонники Цезаря выбегут сейчас на улицу с обнаженными мечами, им не продержаться долго против распоясавшейся толпы, грабящей и поджигающей все подряд. Тогда можно заранее сказать, что победу одержит Брут.
– Чтобы убить, их сначала надо найти, – с негодованием произнес Лепид. – Все они попрятались, как трусливые негодяи.
– «Такова участь тирана», – кричали они, убивая Цезаря, – тихо добавил Антоний. – Рассчитывали, что их будут приветствовать как спасителей республики. После же злодейского убийства сенаторы обратились в бегство, что явилось для них неожиданностью, а сейчас боятся, что мы придем за ними.
– И придем, – твердо заявил Тиберий. Антоний поднял руку.
– Нужно обдумать, что лучше для блага страны: я жажду мести так же, как и ты; они специально задержали меня в дверях разговорами, чтобы Цезарь оказался один. Но мы не должны вовлечь страну в еще одну гражданскую войну – задача в том, чтобы контролировать правительство и одновременно добиться, чтобы Брут и остальные ответили за свое преступление.
