Дорин Малек - У алтаря любви
– Но ты не знал мою мать, – тихо проговорила Юлия.
– Счел бы за честь познакомиться с ней, – улыбнулся Марк. – Какой она была?
– Ларвия похожа на нее. Она могла противостоять отцу. Наверное, он бы развелся с ней, чтобы найти более угодливую жену, если бы не знатная семья и уже использованное им ее приданое для своего богатства. А в случае развода пришлось бы выплатить стоимость приданого отцу матери, да ему также очень хотелось сына. Она умерла, родив мальчика.
– А ребенок?
– Умер тоже.
– Очень жаль.
– Если бы она была жива, я никогда бы не стала весталкой.
– В самом деле? Она обладала таким влиянием?
– Может быть, несколько преувеличиваю и отец все равно бы принял это решение, тем более, что Каска принуждал его к этому. Но у моей матери было свое мнение по этому поводу, и отец, возможно бы, прислушался к ней. Иногда так и происходило.
– Значит, он любил ее?
– Да, любил. А понял это слишком поздно, только после ее смерти.
Вдруг послышался какой-то шум в зале. Марк насторожился и мгновенно сел.
– Там кто-то есть, – прошептал Марк. – Надеюсь, это Ларвия.
– Возможно, Вериг.
– Вериг?
– Раб из Галлии, который убил твоего друга Антония. Сейчас он телохранитель Ларвии. Она рассказала мне все о нем.
Марк изумленно уставился на нее.
– Ему известно, что мы здесь? – недоверчиво спросил он.
– Да.
– Юлия, ты сошла с ума. Этот человек – галл, у которого есть все основания ненавидеть меня. Я сдал его магистратам за убийство римского воина!
Юлия кивнула.
– Как ты можешь доверять ему? – требовательно спросил Марк.
– Ларвия доверяет ему. Он получит свободу через три года, если с ней ничего не произойдет. Она считает, что для него нет важнее свободы, и поэтому выполнит любое ее приказание.
Марк покачал головой.
– Мне это не нравится, – с мрачным выражением лица заявил он.
– Я знала, что тебе это не понравится. Поэтому ничего не говорила тебе об этом раньше.
– Он может выдать нас в любой момент!
– Нет, не сделает этого, если хочет получить свободу.
– Юлия, я сторонник Цезаря. В связи с тем, что поддерживаю его, у меня много врагов. Тебе не приходило в голову, что этого галла может подкупить кто-то из тех людей, кто хотел бы видеть меня сосланным в Иллирию или на галеры?
– Марк, слуги уже вторгались сюда, пока мы были здесь. Неужели ты бы хотел, чтобы это продолжалось? Нам нужен сторожевой пес, дозорный, который охранял бы нас.
– Но выбрать этого галла! Что за выбор! Он племянник Верцингеторига!
– Есть еще одна причина, по которой он не может выдать нас, – решительно заявила Юлия.
– И в чем она заключается?
– Он влюблен в Ларвию.
Марк снова насторожился.
– Ты в этом уверена?
– Да.
– Откуда тебе это известно?
– Видела, как он смотрит на нее.
– А твоя сестра?
– Чувствует то же самое.
– Она что-нибудь предпринимает в этом отношении?
– Не знаю.
Марк закрыл глаза и потер пальцами переносицу.
– Если они решат быть вместе, то совершат преступление не меньше нашего. Должен сказать, вы с сестрой – отчаянные дамы.
– Надеюсь, она уступила своим чувствам, так как была несчастна со своим мужем. Мне так хочется, чтобы ей посчастливилось, как и мне.
– С варваром?
– Как можно осуждать ее? Посмотри, как я сама поступаю.
– Но он раб!
– Он не был им в Галлии, Марк, – спокойно возразила Юлия. – У себя на родине, в Вене, он такой же знатный, как и Ларвия. Его отец Кельтилл, царь арвернов, потерпевших поражение.
Марк промолчал.
Юлия обернулась к нему и обняла руками за шею.
– Неужели ты хочешь провести оставшееся время в разговорах о рабе Ларвии? – спросила она.
– Нет, – ответил он и доказал это.
* * *Наступали мартовские иды, и вместе с ними праздник богини Анны Перенны, во время которого римляне пересекают Тибр, символически посещая «этрусское поле». На противоположном берегу реки они устраивали пикники, сооружали шалаши из прутьев и устраивались там с холодными закусками и вином. Обычно горожане располагались недалеко от моста, чтобы потом, на рассвете, после долгих возлияний суметь перебраться на другой берег и обратиться к богине с неистовыми молитвами, прося ее уберечь мартовские Иды, которые наступали на следующий день, от несчастий. Некоторые граждане были достаточно трезвы, чтобы тревожиться об этом.
Ларвия тоже была трезва и сидела в палатке, сооруженной для нее Веригом, наблюдая за процессией весталок, переходящих мост. Она сразу заметила среди них Юлию. На март приходилось четыре из семи публичных церемоний, в которых принимали участие все весталки. Когда Юлия подошла достаточно близко, так что можно было разглядеть ее лицо, Ларвия поняла, что с сестрой происходит что-то неладное.
Она подала знак телохранителю, стоявшему чуть поодаль и наблюдавшему за толпой, которая уже становилась шумной и веселой. Вериг сразу же подошел к ней.
– Не можете ли вы оставить это шумное веселье и отправиться со мной, госпожа Сеяна? – официальным тоном негромко предложил он, улыбаясь одними глазами.
– Куда? – спросила она, подыгрывая ему.
– Туда, где различия между нами не имеют никакого значения, – выражение его лица стало серьезным.
– И где же находится такое место? – спросила она, сразу погрустнев, – ее взгляд затуманился слезами.
– Подальше от Республики, в одну из колоний. Или даже за пределы Римской империи. Рим – еще не весь мир, Ларвия.
– Это мой мир.
– Придется поискать новый мир: могу работать строителем – хорошо все изучил, работая у Паулина. Там ты не будешь госпожой Сеяной, но сможешь быть со мной и не волноваться, что тебя могут арестовать в любой момент.
Ей так сильно захотелось дотронуться до него, что она сжала руки и спрятала их под шарф.
– Это все, что мне нужно, – прошептала она.
– Куда ты смотришь? – спросил Вериг, проследив за направлением ее взгляда.
– На сестру – хочу поговорить с ней. Сходи в шалаш Ливии Версалии и передай ей мои комплименты, попроси разрешения, чтобы Юлия пришла ко мне.
Он кивнул. Ларвия смотрела ему вслед, а затем отвела взгляд, чтобы не выдать своих чувств. Когда она снова посмотрела в ту сторону, то увидела Юлию, направляющуюся к ней.
Она выглядела бледной, как новая луна.
– Что случилось? – пробормотала Ларвия и взяв ее за руку, ввела в палатку. – Ты выглядишь, как смерть.
Прежде чем ответить, Юлия выглянула наружу убедиться, что они одни.
– Кажется, я беременна, – ответила она.
Глаза Ларвии расширились, она еще ближе приблизившись к сестре, заговорила едва слышным голосом.
