Барбара Картленд - Оттенки страсти
– А вам не приходило в голову, что вы заслуживаете сурового наказания? – вопросом на вопрос ответил ей Дэвид, и ни тот, ни другой даже не заметили, что разговор перешел на личности. – Вы выходили замуж, клялись в верности супругу и при первом же соблазне с легкостью отбросили все данные вами обеты, лишь бы удовлетворить собственное желание. Вам и в голову не пришло, что вообще-то в жизни есть дела и поважнее, чем потакать своим слабостям и эмоциям. Вы начисто забыли о долге, а это главное в жизни любого человека. Долг перед Богом, долг перед людьми, долг перед близкими. Вы же поставили во главу угла какую-то там любовь к какому-то там Тому, Гарри или Дику. Сегодня один, завтра другой, послезавтра третий. А вы подумали о тех миллионах женщин, которым некогда анализировать переживания и разбираться в потаенных чувствах? Им и их мужьям приходится трудиться с утра до ночи, чтобы прокормить семью, и так всю жизнь, до самого смертного часа. Если бы мы воспитывали в своих детях чувство долга, насколько более совершенным был бы сегодня окружающий нас мир! Право же, любой даме, которая обратится ко мне за советом, что ей делать, потому что она, видите ли, «изволила влюбиться», я отвечу так: «Ступай, дорогая, домой! Для начала роди мужу ребенка и воспитай его человеком! А вот когда ты посчитаешь исполненным свой долг по отношению к семье и обществу, тогда можешь паковать вещички и отправляться на все четыре стороны».
– Значит, по-вашему, любви вообще не существует? Той самой вечной любви, о которой твердят в книгах?
– Почему нет? Но это, по моему мнению, один случай на тысячу. А в девятистах девяноста девяти остальных – это просто романтические бредни, умело подогреваемые женскими романами, напичканными описаниями страстных поцелуев, прерывистого дыхания и прочей чепухи. Вы вот поинтересуйтесь у любой из своих светских приятельниц, из числа тех, кто уже бросил своих мужей. Готовы ли они делить все тяготы совместной жизни с новым избранником? Жить в бедной лачуге, забыть о развлечениях и роскоши, просто работать и быть счастливой только потому, что этот человек рядом с тобой.
– О, это стало бы серьезным испытанием для любой из них.
– О серьезных испытаниях можно вести речь лишь применительно к тем, кто готов принять серьезное решение, – последовал исчерпывающий ответ. – Впрочем, кажется, я уже успел превратить наш разговор в самую настоящую проповедь. А ведь сегодня еще не воскресенье. Прошу простить меня!
– Да, но вы так и не сказали, что мне делать?
– Положиться на милость Божью и вести себя достойно, пока Господь не вернет вам вашего мужа.
Некоторое время они сидели молча, пока в камине не погасли последние угольки. Часы на каминной полке пробили полночь. Мона поднялась с кресла.
– Спокойной ночи! И благодарю вас за все! – сказала она и благодарственно пожала протянутую ей для прощания большую руку.
– Да благословит вас Господь! – сердечно пожелал ей доктор.
У себя в спальне она быстро разделась и юркнула под одеяло. Простыни были холодными, но так приятно было просто вытянуть ноги, отдохнуть и немного подумать о Питере. Но усталость взяла свое, и Мона заснула, едва коснувшись головой подушки. Ей приснился странный сон. Будто она гуляет по саду, где все утопает в прекрасных розах самых немыслимых оттенков и форм. Но она совершенно не ощущает их аромата. Более того, стоит ей сойти с дорожки и подойти к розовому кусту, чтобы понюхать цветок, как тут же, словно из-под земли, возникает высокий мужчина, у которого лицо закрыто вуалью.
– Ступай за мной! – говорит ей мужчина. – И я покажу тебе такие розы, в сравнении с которыми эти цветы – ничто!
И она вопреки желанию идет, хотя ей совсем не хочется уходить из этого прекрасного сада. И так они идут долго-долго, пока не оказываются на каком-то безлюдном, голом берегу, где и в помине нет никаких цветов, а лишь одни камни. И тогда мужчина сбрасывает с лица маску, и она видит его безобразный оскал. В ужасе она бежит прочь, зовет на помощь, но вокруг ни души. Она понимает, что помощи ждать неоткуда, бежит дальше, босая, по острым камням, до крови изранив ноги. И когда силы уже совсем оставляют ее, она вдруг улавливает запах роз. Это легкий морской бриз доносит до нее ароматы цветов из того волшебного сада, который она так опрометчиво оставила. И она снова поднимается и из последних сил бежит дальше, пока, наконец, перед ней не появляется та самая садовая дорожка, утопающая в розах. Ах, как же они сладостно пахнут, эти розы. «Питер! Питер!» – зовет она мужа и просыпается.
В первую минуту Мона даже не поняла, где она и что с ней. Но тут в комнату заглянула Аннет.
– Вы звали меня, мисс Мона? Уже семь утра! Прекрасное утро! Доктор уже пригнал нашу машину. Говорит, нам пора в путь. Иначе мы не успеем добраться до Харрогейта, чтобы заночевать там. Господи! Смилуйся надо мной и дай счастье еще раз увидеть Лондон! – не преминула пожаловаться няня на свою горестную судьбу, после чего принялась хлопотать вокруг Моны.
Мона стала одеваться, но мысли ее продолжали вертеться вокруг сна. Почему-то она сочла его счастливым предзнаменованием, и это вселило в нее надежду. А потому она стала поспешно собираться в путь и через двадцать минут была уже готова. За завтраком она с отменным аппетитом уплетала кашу, весело болтая с Дэвидом.
– А можно, я еще когда-нибудь вас навещу? – вдруг спросила она. – Просто так, по-дружески?
– В этом доме вам всегда будут рады! – лаконично ответил доктор.
– Тогда я запишу вас в свои исповедники. Буду изливать вам душу и делиться всеми своими горестями.
– Учтите! Я не всегда буду сочувствовать вам! – строго предупредил ее мистер Фолкнер. – Одно обещаю точно. Мои советы всегда будут честными.
– Именно это мне и надо!
На улице было уже совсем светло. Солнце робко выглядывало из-за туч, пытаясь хоть немного скрасить серость наступающего дня. Машина стояла возле крыльца, и ничто в ее облике не напоминало о том, что она целую ночь провалялась в канаве. Разве что передняя фара была разбита.
– Это вам исправят в два счета! – заверил Мону Дэвид. – В ближайшей же автомастерской!
– Не знаю даже, как мне и благодарить вас за все, что вы для нас сделали! – прочувствованно сказала Мона, прощаясь.
– Не ищите слов благодарности! Не стоит! – смущенно улыбнулся доктор. – В добрый путь! И счастья вам, герцогиня!
– Так вы знаете, кто я? – округлила от удивления глаза Мона.
– Я когда-то учился с Питером в одной школе, а потому новости о его женитьбе не прошли мимо меня. Он – отличный парень, наш новый герцог, прямой и честный!
– Знаю! – горестно вздохнула Мона, снова почувствовав себя самым несчастным существом на свете.
