Дороти Дэниелс - Династия Дунканов
– Вы потеряли родителей, – продолжил он. – Они оставили вам что-нибудь?
– Папа в Сент-Луисе продал все, что у него было, и все деньги были при нем, когда судно взорвалось.
– В таком случае не надейтесь найти деньги, так как, когда пушечный порох рванул, все на этом судне разлетелось вдребезги. Где вы будете ночевать?
– Не знаю, сэр.
– На мой взгляд, мне следовало бы уже сейчас объявить вас несостоятельной. Думаю, вам надо бы провести ночь под замком. Нельзя же допустить, чтобы юная девушка бродила по нашим улицам.
– Вы имеете в виду, сэр, что меня надо арестовать? – спросила я, с трудом в это веря.
– Именно так. Законы Нового Орлеана запрещают быть без денег, друзей, работы, жилья либо… родственников.
– Минутку, – я попыталась его прервать.
– Ну-ну, юная леди, это не будет обсуждаться. Я уверен, что вас надо пожалеть, но этот суд не может руководствоваться жалостью и нет возможностей, чтобы позаботиться о таких, как вы. Следовательно, вы пойдете в тюрьму, пока мы не рассмотрим ваше дело.
– Родственник, – крикнула я, – сэр, у меня есть родственник. Или, точнее, был у моего отца. Кузен, с которым он хотел связаться, когда поселится здесь с мамой и мной. Вы наверняка позволите мне найти этого родственника.
– Кузен вашего отца. Дальний, что ни говорите, родственник. Не знаю. Думаю, нам следует вас запереть. Поймите, для вашего собственного блага.
– Моего родственника зовут Клод Дункан, сэр.
Густые брови взлетели вверх, нижняя челюсть отвалилась и висела, пока судья вновь не обрел самообладания. Он крепко обхватил руками подлокотники стула, как будто намереваясь резко встать, но вместо этого снова опустился.
– Клод Дункан? – сказал он. – Вы имеете в виду Клода Дункана?
– Ну да. Папа называл это имя.
– Вы никогда не виделись с ним?
– Нет, сэр. Даже никогда не слышала о нем до тех пор, пока мы не отправились в путь.
– Клод Дункан, – сказал он и похлопал себя по жирному бедру, словно бы от великого удовольствия.
– С мистером Дунканом что-нибудь не так? – с опаской спросила я. Он был моей последней надеждой.
Судья Ламонт испустил радостный вопль, поднялся, схватил меня за руку, приподнял со стула и подвел к одному из окон кабинета. Оно выходило на большую, просторную и деловую городскую площадь.
– Глядите туда! – Он указал на большой, величественный театр. – Наш лучший театр. И в нем… Справа от вас… Опера Хаус, созданный по образцу Венского. Большой отель… Другой поменьше… Ряд прекрасных домов… Все это до последней малости принадлежит Клоду Дункану, а вы еще не видели и крупицы его владений в этом городе. Он также имеет плантацию площадью в квадратные мили. Не знаю, сколько именно. Он дает работу примерно двум тысячам человек и держит огромный загородный дом из сорока и более комнат. Стоит ему щелкнуть пальцами, как я потеряю свою должность и вообще все, что накопил. Счастлив тот, кому он друг. Если же он вам враг, приготовьтесь к наихудшему, ибо против такого человека у вас нет шансов. Вот кто кузен вашего отца.
Я вернулась к своему стулу, едва дыша от осознания своего пусть и отдаленного родства с этим человеком. Судья тоже сел и торопливо набросал записку. Подняв маленький бронзовый колокольчик, он позвонил, и тут же появился клерк. Судья велел ему позаботиться о незамедлительной доставке записки Клоду Дункану.
– И вручить лично, – сказал судья. – Это важно. Так что поторопитесь. Мы ведь не хотим, чтобы Клод Дункан считал нас неповоротливыми, а?
– Нет, сэр, – четко ответил клерк. – Я тотчас еду.
Судья раздраженно фыркнул в свой собственный адрес:
– Подумать только, что я мог запереть вас как нищенку. Поступи я так, и Клод Дункан, узнав про это… снял бы мне голову. Умоляю, простите мне мою грубость, но человек в моем положении обязан исполнять свой долг и не должен поддаваться жалости.
– Я все понимаю, сэр, – сказала я ему. В эту минуту я готова была простить что угодно, ибо чувствовала, как с меня спала тяжелая ноша.
– Вы, без сомнения, будете жить в империи Дункана… так мы называем его плантацию и особняк. Это великолепнейшее место во всем Новом Орлеане, а может быть и во всей Луизиане. Мистер Дункан не скупится на то, что доставляет ему удовольствие.
– Мистер Дункан, я полагаю, женат?
– О, да… женат, да. Его супругу зовут Селина, это благородная и влиятельная дама, понимающая толк во власти. У них один ребенок – сын, ему теперь… дайте-ка вспомнить… двадцать четыре года. Сестра Селины тоже живет там. Ее зовут Аугуста Флорес, она креолка и как все креолы горда.
– С удовольствием буду ждать встречи с ними, – с воодушевлением сказала я.
– Дитя мое, я не могу сказать того, что думаю, а потому простите меня еще раз. Нехорошо критиковать таких людей, ведь у них великая власть, которую приносит великое богатство. Друзьям их несть числа. Они дают элегантные суаре, обеды и балы. Порой они используют для этого бальный зал в своем отеле, хотя, на мой взгляд, их дом почти не уступает отелю размерами. Вам придется многое узнать и ко многому привыкнуть.
У меня уже появились смутные подозрения касательно отношения судьи к Дунканам, да и сама я начала на сей счет испытывать некоторые сомнения. Конечно, я не могла высказываться, и было ясно, что судья тоже побаивался.
Его главный клерк, постучав, открыл дверь и с любопытством заглянул.
– Простите, ваша честь, но там многие ожидают…
– Пусть подождут, – сказал судья. – Нам оказала честь своим посещением родственница Клода Дункана. Прочим придется потерпеть.
Клерк обворожительно улыбался, словно я была главой клана Дунканов.
– Извините за вторжение, – сказал он, – я попрошу остальных подождать.
Я попыталась сказать судье, что могла бы подождать где-нибудь, но он и слышать об этом не хотел. Я была одной из Дунканов и заслуживала его полного внимания. Прошло почти полтора часа, прежде чем я услышала быстрые твердые шаги через наружное помещение конторы, дверь широко распахнулась, и в комнату уверенно вошел мужчина приблизительно папиного возраста. Он не просто шел, он вышагивал крупным шагом, как будто под оркестр. Он был высок, худ, с энергичными чертами лица, редкими седеющими волосами и бледно-голубыми глазами. Это были самые надменные глаза, какие я когда-либо видела, они сверлили меня. Возможно, у него было отдельное сходство с папой, но чтобы определить это, нужно было хорошо присмотреться. Папа был красив. Мистер Дункан с его длинным носом, узкой щелью рта и глубоко посаженными глазами – определенно нет. Одежда хорошо свидетельствовала о его богатстве и положении: на нем были полосатые брюки, заправленные в сапоги ручной работы; цветная розово-голубая рубашка с ярким желтым жилетом и поверх этого синий официальный сюртук.
