Роузи Томас - Кашемировая шаль
Меир стояла как прикованная, хотя ее первым желанием было побежать за семейством. Продавец забросил в чан новую порцию таинственных загогулин. Масло зашипело.
Посреди шумного базара в толпе незнакомых людей Меир почувствовала себя очень одинокой. Конечно, у нее много друзей, было достаточно любовников, но не было никого, с кем она хотела бы провести остаток жизни. У Эйрлис были Грем и дети, у Дилана — Джеки, у нее — никого.
Меир заставила себя сделать глубокий вздох. От густого аромата защипало в носу. Рядом протопала корова, куры взбирались на кучу мусора, буддийский монах снова подошел к молитвенному барабану, люди все шли и шли — нескончаемым потоком по только им ведомым делам. Цвета, запахи, свежие впечатления заполнили голову. Настроение вновь подскочило до наивысшей отметки. Меир бодро зашагала дальше. Чудесное семейство свернуло направо, ну а она выбрала улочку, уходящую влево.
***
Поездка в Чангтанг[4] заняла весь остаток дня. Небольшой автобус вез туристов на восток от Леха, к самой границе с Тибетом, правда, сейчас это была граница Китая. Вместе с Меир в обзорную экскурсию отправились две пожилые супружеские пары из Дании и трое мальчиков, по всей видимости, из Израиля. Дети вели себя шумно и были настроены крайне недружелюбно. Они оккупировали заднюю часть автобуса, слушали громкую музыку в наушниках MP3-плееров и с гоготом подпрыгивали на сиденьях всякий раз, когда автобус подбрасывало на ухабе горной дороги. У Меир было предостаточно времени, чтобы подумать. Перед поездкой она постаралась больше узнать о своих бабушке и дедушке. Три месяца назад в книге под названием «Надежда и слава Господа. Валлийские миссионеры в Индии» она прочитала главу о преподобном Эване Уильяме Уоткинсе (1899—1960).
Эван Уоткинс получил образование в Университетском колледже Северного Уэльса и Колледже пресвитерианской церкви Уэльса. В 1929 году, сразу после рукоположения, он отправился с миссией в Индию, в город Шиллонг, который тогда был столицей штата Ассам. Вскоре после этого Уоткинс был переведен в миссию Чангтанга. Читая биографию дедушки, Меир пыталась представить, как суровый священник в черной сутане храбро проповедует нонконформизм[5] в отдаленной индийской деревушке. Интересно, к чему он призывал в своей импровизированной часовне? И как звучала его проповедь под звуки муссонных дождей? С тех пор как Меир приехала в Гималаи, она пыталась представить себе деятельность деда, но пропасть между культурами была столь велика, что картинка никак не складывалась в ее голове.
Согласно статье, преподобный Уоткинс вернулся в Уэльс в 1938 году, где женился на Нерис Эвелин Робертс, рожденной в 1909 году. В 1939 году Уоткинс с супругой отбыл на борту парохода «Надежда» из Ливерпуля в Бомбей. Вот эту картину было легко представить. Меир видела, как над Суэцким каналом садится солнце, слышала звуки оркестра, играющего в танцзале для пассажиров второго класса. Наверное, священник мало интересовался танцами, но любопытно, разделяла ли его взгляды юная миссис Уоткинс? Может, она сидела в плетеном кресле, пила свой лимонад и наблюдала за танцующими парами с легкой грустью во взгляде. Вскоре преподобному Эвану и миссис Уоткинс поручили заботу о новой миссии в Лехе и сделали ответственными за всю работу в Ладакхе. Биограф также отметил, что семь месяце в году этот регион отрезан от остального мира и что здесь почти не используют электричество.
Меир смотрела на фантастический пейзаж, открывавшийся за окном автобуса. Серо-фиолетовые горы вгрызались в темно-синее небо. Насыпная дорога зигзагами уходила к далекому перевалу, затерявшемуся между горными пиками. По дороге неслись грузовики с ярко разукрашенными, как ярмарочные фургоны, кузовами. Маленькие фигуры священника и его жены по-прежнему не вписывались в этот пейзаж. Дальше в статье не было ничего интересного. После войны плохое здоровье заставило священника вернуться в Уэльс. Эван Уоткинс сохранил интерес к миссионерской работе, но его здоровье так и не восстановилось после сурового климата Индии, и в 1960 году он умер, оставив безутешными вдову и дочь. Этой дочерью и была мать Меир, Гвэн Эллис, в девичестве Уоткинс.
Гвэн умерла внезапно от кровоизлияния в мозг, когда Меир была еще подростком. Меир очень сожалела об этом, поскольку сейчас у нее не было никакой возможности узнать у мамы о жизни бабушки и дедушки в Индии.
Автобус остановился у придорожного киоска, где продавали чай и сладости. Подростки тут же выскочили наружу, едва не сбив с ног пожилую пару из Дании. Меир тоже решила размять затекшие ноги.
— Вы откуда? — спросила датчанка, когда они, купив по стаканчику сладкого чая из термоса торговца, вернулись в автобус.
В этот момент мимо них проехала колонна военных грузовиков. Пограничники. Молодые солдаты с любопытством смотрели на туристов. Вместо того чтобы ответить привычное «Англия», Меир неожиданно для себя выдала:
— Северный Уэльс.
На самом деле сейчас она жила в сонном городишке на южном побережье, рядом были Хэтти, друзья и последнее место работы. Город, в котором она выросла, облюбовали бизнесмены из Манчестера. С этим городом ее мало что связывало, кроме брата, сестры и воспоминаний. Но детство, жизнь в долине крепко засели в ее голове. Она скучала по дому и жалела, что больше никогда не сможет туда вернуться. Меир подумала, что бабушке и дедушке было очень нелегко в чужой стране.
— А вы откуда? — поинтересовалась она.
— Копенгаген. В отпуске?
— Да. Путешествую. — Меир положила рюкзак на колени.
— Дороги здесь ужасны. Моего мужа постоянно тошнит, — вздохнула женщина.
Кому-то в автобусе стало плохо. Мальчишки нашли это очень смешным.
Автобус преодолел еще один высокий перевал, и перед пассажирами открылся вид на широкую долину. Целью путешествия было большое плато, расположенное к северу от горных хребтов. Географически это была часть Тибетского нагорья, но административно территория принадлежала Индии. Чангтанг населяли кочевники, пришедшие сюда с востока Ладакха. Они занимались выпасом коз и изготовлением изделий из шерсти. Сражаясь с холодом высокогорья, животные оделись в «броню» самого теплого и легкого меха. В поисках скудного корма кочевники весь год двигаются за своими стадами. Козы едят чистую пищу, пьют незагрязненную отходами жизнедеятельности человека воду, поэтому их шерсть тоже очень чистая. Меир читала, что здесь получают лучший в мире пашм — подшерсток горных коз, из которого делают кашемир. Она была уверена в том, что ее драгоценная и загадочная шаль появилась на свет именно на этом плато.
