Дороти Гарлок - Любовь и нежность
Какое счастье! Она ополоснула лицо, откинула назад спутанные волосы.
— Должно быть, мэм, вы просто измучены жаждой, — донесся сзади голос, от которого у нее мороз прошел по коже. По спине побежали мурашки. Засунув руку в свой рюкзак, Чериш достала ружье и, резко развернувшись, направила ствол на незнакомца.
Они обменялись многозначительными взглядами; Чериш чувствовала, как тяжело бьется ее сердце. Когда первая оторопь прошла, девушка обратила внимание на рост незнакомца и на его совершенно замечательные глаза: светло-серые, с черными крапинками. Лицо этого человека, казалось, выражало полнейшую беззаботность.
— Тебе, не нужна эта пушка, — миролюбиво заметил он. — Я тебя не трону.
— Кто… кто вы такой?
— Опусти ружье, — сказал он спокойно. — Ты можешь попасть в себя… или в меня. Мы с Брауном просто пришли сюда за водой.
Чериш взглянула на огромного пса, неподвижно стоявшего впереди хозяина. Он напряженно вытянул шею, поднял тяжелую лохматую голову и к чему-то настороженно прислушивался.
— Они еще в пути, дружище, — сказал хозяин, обращаясь к своему псу. — Мы успеем напиться до их прихода.
Услышав эти слова, Чериш вцепилась в свой узел.
— Кто это придет сюда? — спросила она, задыхаясь.
— Сюда сейчас прилетят две ранних пташки, которые идут по твоему следу, — просто сказал охотник. — Думаю, им остается идти минут десять.
— Нет! — только и смогла выпалить Чериш и бросилась прочь от источника.
— Постой. — Охотник преградил ей дорогу. — Лучше, если ты встретишься с ними здесь, чем где-нибудь еще.
— Мне надо скрыться. Этот человек… там остался… он меня им продал. Пожалуйста, отпустите, мне надо бежать.
Еще немного, и слезы полились из ее глаз. Казалось, она содрогается от бешеного стука своего сердца.
— Останься, — твердо сказал незнакомец. — Они не заберут тебя, если ты этого не захочешь.
— Нет, я не хочу идти с ними. Пожалуйста, защитите меня.
— Успокойся. Наверное, тебе не стоит разговаривать с ними самой. Мы с Брауном сделаем это за тебя.
Он поманил собаку пальцем и двинулся прочь, оставив девушку в недоумении. Она задумалась.
Даже с первого взгляда было видно, что в нем больше шести футов росту, широкоплечий, с сильными стройными ногами. Бороды он не носил, зато загорелое лицо украшали бакенбарды. Коротко остриженные черные волосы кончались на уровне шеи, словно кто-то обрубил их ножом. Его одежда — куртка из козлиной кожи и короткие штаны — была на удивление чистой, как и рука, сжимавшая приклад длинного ружья.
Чериш мучительно раздумывала, сдерживая дыхание, пока у нее не заболела грудь: «Доверять ему — сумасшествие… Ведь у меня есть ружье. Он как раз повернулся спиной. Одно движение — и…»
Вдруг мужчина обернулся.
— Думаю, что я все же лучше, чем они, — мягко сказал он, словно прочитав мысли девушки.
Она застыла, остановив взгляд на его лице.
— Сиди здесь и жди их. Мы с Брауном будем неподалеку, сразу показываться незачем.
Чериш послушно присела на обломок скалы, потом вдруг снова вскочила.
— А вы меня не бросите? — спросила она с тревогой.
Незнакомец улыбнулся, и равнодушное выражение его лица чудесным образом изменилось. Вокруг светлых глаз разбежались морщинки, на щеках появились ямочки, губы растянулись в улыбке. Его низкий грудной смех успокоил девушку, и она, поверив незнакомцу, снова села.
— Я обещаю, — сказал он и исчез за деревьями; пес шел у его ноги.
Чериш слышала, как приближаются преследователи. Собрав нервы в кулак, девушка сидела неподвижно и ждала охотников, хотя сердце рвалось вон из груди и говорило, что надо бросить все и бежать, бежать куда глаза глядят. Ворча и переругиваясь, на полянке появились Сэтч и Моут. Увидев девушку, спокойно сидевшую на камне, они тут же осеклись. Старший из них скорчил разъяренную гримасу и стал медленно приближаться.
— Я должен продирать глаза ни свет ни заря и бежать ловить тебя, моя крошка, — прорычал он. — Мы рыскали полночи по этому треклятому лесу. Учти, Сэтча лучше не сердить: он точно полоумный, когда злится. Давай, пошли, штучка. А со стариком Моутом ты будь поласковее, и он будет добр к тебе.
Не успел он произнести эти слова, как огромное, лохматое существо выскочило из-за деревьев и остановилось на полпути между ним и Чериш. Прижав уши и оскалившись.
Браун выгнулся, приготовившись по приказу хозяина вцепиться в горло врагу.
— Что за черт! — Моут отскочил назад и попытался взвести курок.
— Не делай глупостей. — И хозяин пса медленно вышел из-за деревьев с ружьем наперевес.
Охотники оторопело выпучили глаза. Изумление смешалось на их лицах с ужасом.
— Проклятый Фрэнки! — только и смог выдавить Сэтч.
— Это не твое дело, — прошипел Моут.
— Это я буду решать сам, — спокойно ответил незнакомец.
— Она наша. Ее хозяин отдал нам девчонку.
— Врешь.
— Почем ты знаешь, что я вру? Она наша, это я тебе говорю.
Моут перевел глаза с хозяина на собаку, потом на своего напарника. Тот, видимо, уже решил не связываться: стоял, равнодушно поводя плечами.
— Пойдем, Моут, — сказал старший. — Девка больно чахлая, чтоб за нее столько давать.
— Но, Сэтч, мы же… купили ее! — запротестовал Моут.
— Мы заберем выкуп у поселенца.
— Я не собираюсь уступать ее!
— Ты упрям, как осел, и туп, как его задница! Когда ты будешь валяться здесь с прокушенным горлом, тебе уже не будет нужна ни девка, ни прочее…
Моут все еще колебался, уставившись на Чериш.
— Но я все же хотел приголубить её как следует, и…
— Заткнись, — прорычал Сэтч. — Хочешь, чтобы нас прихлопнули на месте?
— Мне плевать на твою болтовню. Девка — моя.
— Тогда иди и возьми ее, — негромко проговорил незнакомец, направляя ружье прямо на Моута.
Присмирев, глядя то на ружье, то на пса, Моут отступил.
— Я тебе этого не забуду, — угрожающе проворчал он, уходя вслед за Сэтчем с поляны. Постепенно шум в чаще и их высказывания в адрес «проклятого Фрэнки» стихли.
Чериш чуть не упала в обморок от радости.
— Спасибо, спасибо, — повторяла она дрожащим хрипловатым шепотом.
Огромный, лохматый пес подошел к ней и стал изучать печальным взглядом. Девушка обняла его руками за шею и спрятала лицо в мохнатой шкуре. Псу было трудно дышать, но он стоял спокойно. Чериш душили рыдания.
Чьи-то ласковые руки оторвали ее от пса, подняли, поставили на ноги и поддерживали сотрясающееся от рыданий хрупкое тело. Она прижалась к теплому, доброму человеческому существу. Незнакомец откинул спутанные волосы и рассмотрел ее милое заплаканное личико.
