Аманда Маккейб - Завоёванная любовь
Впрочем, она, казалось, была им очарована и с восторгом принимала его общество. Теперь надо срочно придумать другой план действий.
Мало того что он оказался глупцом и ничего не добился, он тратил время на женщину, которую презирал. Когда леди Ривертон брала его за руку и жеманно заглядывала в глаза, он видел перед собой не ее смуглое лицо, обрамленное каштановыми локонами, а голубые дразнящие глаза Талии. Глаза, голубые, как безоблачное небо, которое могло вдруг стать штормовым, когда она сердилась на него. Или жемчужно-серыми в свете свечей. Со времен своей юности он ни разу не был в таком восхищении от женской красоты. Со времен Марии. Бедная Мария, такая красивая и такая несчастная в любви.
Он лишь короткий период времени был знаком с Талией Чейз, но ее красота, ум, художественная натура и темперамент его покорили. Если бы она знала, на что он готов пойти сейчас, ее голубые глаза блеснули бы презрением. Безусловно, она предпочла бы бой с открытым забралом.
Его старые друзья в Неаполе и Флоренции, разделяющие мечты о независимости Италии, тоже предпочли бы открытый бой, но он еще упрямо надеялся.
Вот почему было так важно найти храмовое сокровище.
Он встал с кресла и подошел к маленькому бюро в небольшой нише, уставленному книгами и заваленному документами. Там же хранились страницы памфлета на тему, подсказанную Санта-Лючией, о когда-то богатом греческом городе, с торговой площадью и амфитеатром, где жили фермеры, выращивали оливки, пшеницу, виноград и богатые семьи строили красивые виллы. В нем процветали искусства, они поклонялись Деметре и ее дочери Персефоне. И в честь богини они отлили из серебра утварь для посвященного ей храма. Красиво изукрашенные чаши, кубки, светильники, все в честь богини, которая даровала им плодородные земли. Пока город не подвергся нападению римлян и их наемников. Они жгли, грабили, убивали, обращали в рабство тех, кто выжил. Но один из жителей успел спрятать серебряный клад в подвале своего загородного дома. Там он и оставался, пока его не нашли tombarolo[2] леди Ривертон и не отдали для ее бесценной коллекции украденных антиков. Полный набор серебряной утвари из храма эллинского периода. Оставшееся наследство красоты и культуры, разрушенной римлянами. И еще одна часть истории Италии оказалась утрачена.
Он сел за стол и потянулся к чернильному прибору. Почти всю свою взрослую жизнь он посвятил изучению великолепного прошлого, разыскивая утерянные и похищенные артефакты. Он найдет серебряный клад, чего бы это ему ни стоило.
И манящие голубые глаза Талии Чейз оставят его в покое!
Глава 3
К десяти утра в Гранд-Бювет уже было многолюдно, когда Талия и Каллиопа, пройдя через двор Аббатства, смешались с курортной толпой. Огромное помещение с колоннами, залитое бледным утренним светом, было наполнено смехом и оживленными разговорами, обрывки фраз поднимались к потолку и растворялись в воздухе. «Эта шляпа — верх вульгарности!», «В собрании нечем было дышать…», «Доктор сказал, что я должна…»
— Неужели здесь можно вылечить болезни души и тела? — с сомнением в голосе произнесла Каллиопа, указывая украдкой на человека в инвалидной коляске. — Вся эта публика, непрерывно болтающая о пустяках, могла бы с таким же успехом остаться в Лондоне.
Талия взяла сестру под руку. Камерон отошел расписаться в книге вновь прибывших, и они договорились встретиться у минерального источника.
Талия не была высокой, но умела проложить себе путь. Раздвигая толпу рукой в голубой шелковой перчатке, пристально глядя в глаза особенно упрямых, она заставляла их отступать в сторону.
— Воздух Лондона не годится для тебя. — Они встали в очередь за стаканами минеральной воды. — И для Психеи тоже. Здесь ты будешь отдыхать от бесконечных собраний научных обществ.
— Леди Уэствуд! Мисс Чейз! — раздался за их спиной возглас, и, обернувшись, они увидели лорда Гримсби, друга отца из научного исторического общества.
— Лорд Гримсби, — сказала Каллиопа, — какой приятный сюрприз!
— А для нас было еще большим сюрпризом известие о браке вашего отца с леди Рашворт, — отозвался он со смехом. — Сэр Уолтер нам написал, что, возможно, вы посетите Бат. Жена и дочь будут в восторге. Здесь мало наших.
Талия огляделась вокруг:
— Не сказала бы, что здесь малолюдно.
— Если вы придете на следующую встречу общества, вы убедитесь. Но хотя нас здесь немного, мы работаем — лекции, дебаты, экскурсии по римским развалинам. Здесь, в окрестностях Бата, много достопримечательностей, образцов античного искусства.
— Звучит заманчиво, лорд Гримсби, — оживилась Каллиопа, — а то мы уже не знали, чем здесь заняться.
— Мы должны поддерживать связь. Вы придете на нашу следующую встречу?
— С удовольствием, — сказала Талия, — но моя сестра сейчас под моим строгим контролем и нуждается прежде всего в отдыхе и лечении.
Лорд Гримсби скрипуче засмеялся, при этом его старомодный парик дрогнул.
— Разве не все мы здесь для лечения и отдыха, мисс Чейз? Но это не означает, что наша мысль должна отдыхать. И уверен, ваш отец одобрил бы меня. Наши встречи проходят в приятной спокойной обстановке. Завтра я пошлю к вам леди Гримсби. До свидания! — И лорд Гримсби похромал прочь, опираясь на трость.
Каллиопа отдала служителю мелочь и взяла два стакана воды.
— Кажется, нас не оставят здесь в покое, — шепнула она.
Талия засмеялась:
— Я забыла, что у отца всюду друзья. Даже если мы разобьем лагерь высоко в горах, появится человек, который пригласит нас на лекцию.
Каллиопа взяла стакан, отпила глоток и поморщилась.
— Выпей до дна, Калли. — Талия подозрительно принюхалась к содержимому своего стакана — сера и железо, просто изумительный вкус.
— Не похоже на французское шампанское, — засмеялась Каллиопа.
— Это шампанское Бата, и оно принесет тебе пользу.
Каллиопа подняла стакан:
— У меня тост. За путешествие в Италию в следующем году!
Талия коснулась стаканом стакана Калли, и воображение нарисовало пару знакомых черных глаз, широкую, веселую усмешку. Человек, который был частью теплой Италии, частью настоящей жизни, сложной, прекрасной и беспокойной.
Так не похожей на это бледное подобие. Застойный вкус воды вполне соответствовал ее настроению.
Она устала от своих мыслей. Надо что-то менять.
— А знаешь, Калли, если мы не можем сейчас очутиться в Италии, пусть она придет к нам.
У Каллиопы просветлело лицо.
— Каким образом, сестра?
— Мы устроим прием, как ты хотела. Наш собственный венецианский ridotto[3].
