Барбара Картленд - Флирт
И в самом деле, она чувствовала себя до крайности опустошенной, и ей необходимо было хоть немного времени, чтобы собраться с духом, подумать о будущем и спокойно спланировать то, что нужно будет сделать после того, как княгиня перестанет в ней нуждаться.
«Буду откладывать каждый заработанный пенс, — решила она. — По возвращении в Англию деньги мне наверняка потребуются».
Содрогнулась от одной мысли, что придется жить под одной крышей с какой-нибудь из теток. «Это то же самое, что по собственному желанию лечь в гроб, только на этот раз шансов подняться из него уже не было бы».
Вслушиваясь в перестук колес, Анцелла представляла, что поезд — та карета, что доставит ее из царства темноты в мир света. «Мне повезло, — думала она, засыпая, — мне страшно повезло».
Было раннее утро, когда Анцелла вдруг проснулась, услышав крики носильщика и сообразив, что поезд стоит.
— Сен-Рафаэль! Сен-Рафаэль!
Она услышала название станции и подняла занавеску.
На мгновение ее ослепило солнце. Потом она увидела лазурное море на фоне бледного неба, еще затянутого легкой утренней дымкой, и поняла, что проснулась в раю.
За городком начинались горы, покрытые у подножия густым лесом. Анцелла знала, что именно в этот небольшой порт прибыл Наполеон, возвращаясь в 1799 году из Египта, и через пятнадцать лет отплыл отсюда на Эльбу, где и был заточен.
«Это же историческое место», — восторженно произнесла она.
Поезд тронулся. Она машинально одевалась, вглядываясь в новый мир, открывшийся ее очам. Она видела цветущие кусты мимозы. Кусты, карабкающиеся по стенам, наполнявшие ящики под окнами, покрывающие поляны на склонах гор. Она видела дома с ярко-красными крышами и белые виллы, которые выглядели, как разукрашенные торты. Время от времени вдали открывались высокие горы с изломанными острыми вершинами, все еще покрытыми белым снегом.
От всего этого настолько захватывало дыхание, что она поняла: никогда ранее игра красок не возбуждала в ней таких сильных эмоций.
— Это восхитительно! Прекрасно! — воскликнула она и опустила стекло, чтобы ощутить прикосновение ласкового, теплого воздуха.
Поезд шел вдоль побережья, время от времени делая остановки.
Канны, город бурного прошлого, в котором, как она слышала, часто бывал принц Уэльский. Уничтоженный римлянами в отместку за убийство нескольких поселенцев, дважды разрушенный сарацинами.
Поезд остановился в Антибе, и Анцелла увидела разложенные на перроне урны, кубки и кувшины различных оттенков голубого. Благодаря этому ремеслу, как сказал сэр Феликс, возрождалась слава романо-этрусских гончарных изделий.
Ницца, припомнила она, прославилась цветами, и именно отсюда еженедельно Наполеону Бонапарту высылались ящики с гвоздиками, лилиями, фиалками и розами.
В заливе Вилльфранш, вблизи от берега, стояли на якоре французские и английские военные корабли. Анцелла услышала, как проводник крикнул:
— Следующая станция Больо!
Она торопливо собрала свои вещи. Повернувшись к зеркалу, чтобы проверить, насколько ее внешний вид отвечает той роли, которую она должна исполнить, пришла к выводу, что готова начать игру.
Анцелла не могла позволить себе приобрести дорогое дорожное платье, но то, которое было на ней — цвета лесных фиалок, — очень шло к ее худенькой фигуре и придавало ей элегантный вид.
В круглых коробках она везла с собой несколько новых соломенных шляпок, которые приобрела у Питера Робинсона и сама украсила. Но сейчас Анцелла надела маленький чепец с фиалками тоном чуть светлее платья.
«Надеюсь, не выгляжу слишком вызывающе, — подумала она, вглядываясь в отражение в зеркале. — В это время года на Ривьеру съезжаются самые богатые женщины мира, и на их фоне я наверняка смотреться не буду».
С того момента, как она узнала, куда ей предстоит отправиться, Анцелла с интересом стала просматривать старые номера «Иллюстрэйтид Лондон ньюс» и «Грэфик», которые отец в свое время не разрешил выбрасывать.
Она разглядывала фотографии великих людей, отдыхавших в Южной Франции; в одном из журналов прочла, что «Отель де Пари» среди прочих принимал императора и императрицу Австрии, вдову царя России, короля Швеции, королеву Португалии и короля Бельгии.
«Сомневаюсь, что мне придется вращаться в обществе таких известных особ», — с усмешкой сказала она сама себе. Но ей очень хотелось бы их увидеть, особенно императрицу Австрии, которая считалась одной из самых красивых женщин в мире.
— Больо! — кричали носильщики, когда поезд подходил к перрону.
Анцелла, оставаясь в купе, выглядывала в окно. Один из носильщиков — в простой блузе из голубого полотна — знаком показал ей, что свободен.
Она кивнула, и носильщик застыл в ожидании, когда проводник опустит окно и подаст принадлежащий Анцелле багаж.
Перед поездкой во Францию она, преодолев неловкость, спросила сэра Феликса о том, кому сколько принято давать на чай; пару франков она разменяла в Кале, и сейчас отсчитала проводнику несколько больше, чем тот ожидал.
— Большое спасибо, мадемуазель!
Она вышла из вагона и уже подходила к носильщику, когда к ней с легким поклоном приблизился мужчина в безукоризненной ливрее.
— Мадемуазель Уинтон? — спросил он по-французски.
— Да, — ответила Анцелла.
— Не соблаговолите ли пойти за мной, мадемуазель? Ее сиятельство приказала мне встретить вас, экипаж ждет.
— Благодарю, — произнесла Анцелла.
Сэр Феликс уверял, что ее обязательно встретят, но она все же волновалась и, зная, что вилла расположена довольно далеко от вокзала, прикидывала, нужно ли будет нанять экипаж и кто будет расплачиваться.
И вот проблема разрешилась сама собой: у здания вокзала ее ожидал весьма элегантный и — к большой радости Анцеллы — открытый экипаж.
Слуга, который ее встречал, помог сесть и уложил коробки на сиденье напротив, а чемодан укрепил сзади. После чего взобрался на козлы, и экипаж тронулся.
Теплые солнечные лучи ласкали бледные щеки Анцеллы.
Сейчас, когда солнце уже взошло, море искрилось с такой силой, что она не переставала спрашивать себя: неужели где-то на свете может существовать более прекрасное место?
На дороге было тесно от экипажей и различных повозок. В некоторых из них, чрезвычайно изысканных, восседали элегантные дамы, защищаясь зонтиками от лучей солнца.
Мулы тащили хозяйственные повозки, и часто можно было видеть двух белых животных в одной упряжке.
Больо, окруженное лесами, изобиловало апельсиновыми и лимонными деревьями в обрамлении высоких живых заборов из роз и душистой герани. На высоких отвесных обрывах, контуры которых в оторочке из сосен вырисовывались на фоне неба, слои известняка перемежались со слоями красного песчаника. Попадались также и роскошные старые оливковые деревья; некоторым из них, как Анцелла вычитала в путеводителе, было более тысячи лет.
