Барбара Картленд - Рожденные в любви
Граф вздохнул и помимо воли рассмеялся.
— Да, она неисправима, — резюмировал он. Поднявшись в спальню, Марсия не стала звонить служанке. Она заметила, что женщина простужена, и уговорила ее лечь в постель.
— Со мной все будет в порядке, миледи, — сказала служанка.
— Ложись и выпей чего-нибудь горячего, — посоветовала ей Марсия. — Если завтра будешь чувствовать себя плохо, скажи дворецкому, что я велела тебе оставаться в постели.
Марсия была рада, что осталась одна.
Она ловко справилась с застежками на спине и бросила платье на стул. Затем подошла к окну и отдернула занавески.
Казалось, звезды заполнили все небо, а луна заливала крыши серебряным светом.
Марсия подумала: уж коль ее имя происходит от названия планеты, то она — так же как Марс — является частью небосвода.
Она почувствовала крылья за спиной — вот бы улететь к звездам и оставить на земле все мелочи и сложности жизни!
«Что со мной не так? — спрашивала она себя. — Отчего я не могу влюбиться?»
Марсия вспомнила девушек, вместе с которыми была представлена ко двору в прошлом году. Они постоянно смеялись и рассказывали о тех мужчинах, которые нравились им, и о тех, которым нравились они.
Нет, она не способна соблазнить мужчину только ради того, чтобы насмешничать за его спиной.
Она отличалась от других девушек — ведь отец учил ее правилам поведения, скорее подходящим для джентльменов.
Может быть, поэтому она никогда не делилась с кем-либо своими сокровенными чаяниями, не обсуждала такие эпизоды, как предложение выйти замуж.
Она не считала возможным читать вслух полученные ею интимные письма, как это делали иные девушки.
Она сожалела, что вынуждена разочаровать автора, так как не может ответить взаимностью на его чувства.
Да, она получила множество предложений выйти замуж, в том числе от знатных людей, подобно герцогу Бакстедскому носящих древнее и уважаемое имя. Она испытывала к ним симпатию, интерес, иногда некоторое волнение… Но это была не любовь.
О любви она знала только из книг. Люди испокон веков искали любовь, боролись за нее.. Иногда им везло, и они находили ее.
«Что же такое любовь? — спрашивала она у звездного небосвода. — Как мне найти ее?»
Ответом была тишина.
И все же она почувствовала в мягком и теплом воздухе, вливающемся в комнату сквозь открытое окно, некие флюиды любви, от которых томится и вибрирует душа.
Наверное, это и есть любовь, способная превратить унылое и серое в возвышенное и прекрасное.
Любовь, которую она еще не встретила.
Марсия прекрасно понимала, что отец переживает за нее и старается ради ее блага. Именно так она восприняла его намерение взять ее с собой. Он взвалил на себя неблагодарную и трудную задачу — заставить ее выйти замуж за герцога.
Забавно, что сам герцог, так же как она, противится браку.
Несомненно, жена будет для него развлечением, которое надоест ему через пару недель.
Марсия и мысли не допускала, чтобы до нее дотрагивался и целовал тот, к кому она не испытывает никаких чувств.
«Это будет бесполезное путешествие, но по крайней мере интересное, — размышляла она. — Я увижу Францию, о которой раньше лишь читала, и встречу титулованного француза, который, уверена, весьма легкомыслен и подобно Казанове занят поисками удовольствий».
Она мысленно живописала истории о диком сумасбродстве Второй империи, слышанные в детстве.
Даже ее мать иногда рассказывала о безрассудстве богачей, бросавших целые состояния к ногам великих куртизанок. Наиболее дорогие и экзотические женщины, умевшие развлекать и очаровывать мужчин, получали в качестве подарков драгоценности, лошадей, экипажи, дома.
«Если подобное до сих пор происходит в Париже, то герцог, вероятно, не захочет обратить на меня внимание».
Когда она легла в постель, то уже не думала ни о любви, ни о герцоге де Руксе.
Ее теперь интересовало, окажутся ли его скакуны столь же великолепными, как те, что принадлежат ее отцу и равных которым она не знает.
Глава 2
Герцог де Руке прогуливался верхом, с удовлетворением оглядывая свои виноградники.
Урожай обещал быть щедрым, и это доставляло радость не только ему, но и людям, работавшим на него.
Под ним гарцевал один из превосходных жеребцов, которых он разводил сам, благодаря чему прославился на всю Францию.
Но этого казалось недостаточно. Герцог нуждался в большем количестве беговых лошадей и был уверен, что граф Грейтсвудский сможет помочь ему.
Он лелеял заветную мечту: его лошади должны стать лучшими скакунами не только во Франции, но и в целом мире.
Последняя поездка в Венгрию открыла для него много нового, и он не преминет поделиться этим с графом.
Герцог посмотрел вперед, на свой chateau, вырисовывавшийся на фоне темных деревьев у подножия огромных скал, вздымавшихся к небу.
Нигде в мире он не видел столь прекрасного сочетания высот и долин, как в Дордони.
Другие долины, похожие на эту, также изобиловали виноградниками, приносящими Франции вина, известные в Европе.
Но огромные черные ущелья казались чуждыми среди подобного пейзажа.
Герцог в эту минуту почти поверил в то, что, как говорят крестьяне, ущелье заселено духами.
Он тронул скакуна и стал взбираться вверх, к своему chateau.
Подъезжая к нему, он увидел радужный блеск фонтанов, переливающихся на солнце.
Красота родного края никогда не переставала удивлять и волновать его.
Он часто бывал в Париже и путешествовал по всему миру, но каждый раз, возвращаясь в свой дом в Дордони, знал, что именно здесь его место.
У лестницы, ведущей к парадной двери, его ждал конюх.
Спешившись, герцог сказал:
— Аквилин сегодня в хорошей форме.
Конюх улыбнулся, восприняв это как комплимент в свой адрес, и повел лошадь на конюшню.
Герцог медленно поднялся по ступеням и вошел в холл.
Когда он отдал шляпу, кнут и перчатки лакею, дворецкий сообщил:
— Господин, граф де Тивер ожидает в малом салоне.
На мгновение в глазах герцога вспыхнуло раздражение. Он не ждал визита племянника, сына его сводной сестры.
Единственный ребенок его отца от первого брака, она была намного старше его.
Герцог подозревал, с какой целью племянник приехал в chateau.
Тем не менее ничего не мог с этим поделать и нехотя направился в малый салон.
Он подумал, что Сардо скорее всего приехал один.
Лакей открыл дверь и, войдя, герцог убедился в своей правоте.
Сардо де Тивер одиноко стоял у окна.
Он быстро обернулся на звук шагов и сказал:
— Доброе утро. Вас, должно быть, удивил мой визит, но мне необходимо поговорить с вами.
