Барбара Картленд - Рожденные в любви
— Но тем не менее один человек все же настаивает на разговоре с вами, господин, — заметил он.
— И кто же это? — нетерпеливо спросил герцог.
— Управляющий, которого вы послали в пещеры, — ответил Жак. — Он вернулся полчаса назад и готов сообщить вам результаты в любое удобное для вас время.
Время было не совсем подходящее. Герцог не желал думать ни о чем, кроме Марсии.
Но он рассудил, что, если сейчас не принять управляющего, им придется слишком долго теряться в догадках о результатах экспедиции.
— Сходи за ним, Жак, — велел он.
Он зашел в спальню где под пологом на огромной кровати лежала Марсия.
— Мой управляющий вернулся, — сказал герцог. — Я посылал его освободить из-под завала Сардо с компанией.
— Да, конечно… ты поступил… правильно, — упавшим голосом произнесла она. — Но… дорогой… не думаешь ли ты… что Сардо может… вернуться сюда?
— Я абсолютно уверен в том, что он этого не сделает. Он свободен, по крайней мере на определенное время, и, как любой другой зверь, теперь заляжет где-нибудь, чтобы зализать раны.
В голосе герцога прозвучали резкие нотки.
— Давай рассчитывать на худшее, — сказала Марсия. — Я считаю, что он отправился в… Париж!
Герцог поцеловал ее.
— Драгоценная моя, только не беспокойся.
— Я беспокоюсь только за тебя, — прошептала Марсия.
— Именно это я хотел сказать тебе. Он вернулся в boudoir и попросил Жака пригласить управляющего.
Человек, прослуживший у герцога десять лет, довольно неплохо справлялся со своими обязанностями.
— И что же там произошло? — поинтересовался герцог.
— Боюсь, у меня для вас плохие новости.
— Какие именно?
— Все произошло так, как вы предполагали, господин. Выход из пещеры завалило камнями, и люди, оказавшиеся внутри, не смогли выбраться. Чтобы разобрать завал, нам потребовалось некоторое время, и когда мы пробрались в пещеру, то, как вы и ожидали, действительно нашли троих человек; одним из них был граф де Тивер.
— Они были живы?
— Нет, господин!
— Мертвы? Все мертвы? — воскликнул герцог.
— Граф и мужчина, выглядевший как боец, были застрелены.
— Застрелены? — изумился герцог.
— Это выглядело так, словно они по ошибке застрелили друг друга. У обоих в руках были револьверы.
— А третий?
— Он тоже погиб, господин, но, мне кажется, от страха и холода.
Герцог молчал.
Такая развязка была наилучшим выходом из рискованной ситуации.
Управляющий ждал. Наконец герцог промолвил:
— Отнесите тело графа де Тивера в часовню и распорядитесь, чтобы похороны прошли как можно скромнее и не получили никакой огласки в газетах.
— Конечно, господин, я понимаю, — ответил управляющий.
— Остальные двое должны быть похоронены на кладбище в Бержераке. Мне кажется, доктор сможет это устроить.
— Я прослежу за этим, господин, — заверил управляющий.
— Я вам очень признателен, — ответил герцог. Управляющий слегка замялся, а потом сказал:
— Я желаю вам, господин герцог, и госпоже герцогине счастливого брака. Мы все очень взволнованы и обрадованы вашей женитьбой.
— Она прошла очень скромно, — заметил герцог, — но вы можете сообщить всем присутствующим, что мы собираемся отметить это событие по-настоящему — с праздничным столом и фейерверками — через три-четыре недели, когда вернемся из свадебного путешествия. Я уверен, что могу возложить на вас все приготовления.
— Certa'inement , — ответил управляющий. — И все с нетерпением будут ждать этого замечательного празднества.
Когда герцог вернулся в спальню, Марсия стояла у окна.
Она бросилась к нему с вопросами:
— Что… что там произошло? Все в порядке? Дорогой… дорогой… ты… в опасности? Герцог обнял ее.
— Наши молитвы были услышаны, и теперь мы можем жить без страха, ибо никто не желает нам вреда.
— Это… действительно так? Сардо… мертв?
— Именно! Этот человек, Альберт, застрелил его!
— О Армон… я так боялась… за тебя!
Слезы текли по ее щекам.
Это были слезы счастья, и герцог сам чуть не заплакал от переполнявших его чувств.
Теперь он мог счастливо жить со своей молодой женой, не опасаясь за ее жизнь всякий раз, когда кто-нибудь открывает дверь.
— Благодарю тебя, Господи, — шептал про себя герцог.
Эти же слова повторяла и Марсия. А потом они целовались, неистово, порывисто и страстно, — так, словно только что вернулись с того света.
Они верили, в этот миг у них начинается новая жизнь и дети их будут одарены чистой, совершенной любовью — любовью, исходящей от Бога.
