Инна Ромич - Рыжее наследство
Чего же больше в ней самой? С малых лет Эрика слушала шотландские сказки, почти каждый день видела пастухов-шотландцев в тяжелых черно-белых клетчатых пледах, которые пасли скот на крутых склонах Чевиотских гор. Их соседями были и шотландцы, и англичане. Частенько, когда она шалила, отец со вздохом говорил: «Это в тебе играет кровь старого Рэндолфа. Вот рыжий дьявол!» А Кэт, ругая свою воспитанницу за очередную проделку, всегда приговаривала: «Чертов английский характер!» Вот и думай, кто виноват...
— Что мы можем знать о промысле Божьем? — неожиданно вновь заговорила старая Кэтрин, отвлекая Эрику от грустных мыслей о ее семье. — Когда твоя бабка, мать сэра Родерика, едва родив его, подхватила горячку, я как раз потеряла своего только что рожденного ребенка. И как можно было иначе истолковать эту случайность, что я, с полными грудями молока, брела по дороге, изнемогая от голода, а твой дед послал всех своих слуг рыскать по округе, чтобы найти кормилицу для своего наследника? Конечно, это было знамение Господне, когда они наткнулись на меня. Если бы не твой отец, который заменил мне мое дитя, я ожесточилась бы сердцем и что-нибудь с собой сделала. А так я поняла, что не все англичане злы и жестоки, среди них встречаются добрые люди. Все Перси хорошо со мной обращались. Я привязалась к вам и считаю вас своей семьей. Мне ничего больше не надо на старости лет.
— И все же я не понимаю... — задумчиво покачала головой девушка. — Если бы я только что похоронила своих близких и встретила тех, кто мог быть виноват в их гибели... Я бы отомстила!
У нее непроизвольно сжались кулачки, в зеленых глазах вспыхнули гневные искорки.
Кэтрин окинула ее взглядом.
— Ты поймешь, Эрика, когда вырастешь. Не всегда месть приносит облегчение. Мстить людям лишь за то, что они англичане или шотландцы, не велит Господь. Судить о человеке надо не по той стране, в которой он живет, а по тому, какая у него душа... Все, пора приниматься за дело, — неожиданно, без всякого перехода заявила Кэтрин, поднимаясь со ступеньки и отряхивая платье. — А то так мы и до вечера не управимся.
Эрика, недовольно скривившись, пошла за ней. Вот так всегда — только сядешь, как тебя вновь заставляют работать! Где уж тут помнить о своем знатном происхождении... Они давно уже были простыми небогатыми дворянами, у которых осталось только доброе имя, полуразрушенный замок, две коровы, четыре лошади, стадо гусей да два десятка овец.
Минуту спустя она уже усердно таскала тяжелые ведра из колодца в кухню. Не очень-то она любила это занятие, да что поделаешь, когда из слуг в доме была только старая Кэт да толстая лентяйка Долли, которая наверняка до сих пор спит! Еще в замке было с десяток воинов, и отец раздал свой куцый надел земли им в аренду, надеясь хоть как-то прокормиться самому и не дать умереть с голоду своим людям. Но это мало помогало — урожаи были небольшими, и обитатели замка Тейндел были бедны как церковные мыши. Хорошо хоть, что они сейчас не голодали. Чума, поразившая Британию пять лет назад, выкосила добрую половину населения, так что теперь стало некому обрабатывать землю. Бристоль, Лондон и другие крупные города вымерли наполовину, графства Уилтшир, Дорсет, Пул, Девоншир практически обезлюдели... В Эдинбурге чума тоже собрала обильную людскую жатву — болезни все равно, англичанин ты или шотландец. Их спасло то, что жили они в малонаселенной местности. Эрика прекрасно помнила, как ворота замка Тейндел, как и всех окрестных замков, почти год были наглухо закрыты от всех. Тогда они едва не умерли с голоду — приходилось есть даже траву, но черная смерть остановилась у подножия Чевиотских гор, унеся с собой лишь жителей двух поселений в долине Тейна. Так что теперь ей приходилось выполнять почти всю работу по дому.
Эрика вытерла ладонью пот со лба. Твердо пообещав себе убежать сегодня в лес, она поставила последнее ведро на пол. Кэтрин уже успела разжечь огонь и возилась у большой печи, собираясь стряпать.
— Уф! Все, Кэт. Пойду-ка я разбужу этих лежебок, своих братцев, да погоню их собирать хворост.
— Пойди, пойди, — согласилась старуха. — Пора бы уж. А не то приедет сэр Родерик, задаст им взбучку! Я уже растолкала Долли, она пошла доить коров, пока я приготовлю чего-нибудь поесть. Было бы неплохо, если бы Бран подстрелил какого-нибудь кролика.
— Да я сама подстрелю тебе кролика, — самоуверенно заявила Эрика. — Из пращи я попадаю с пятидесяти шагов. Да и из лука бью гораздо лучше, чем Бранвен, и уж тем более Г ил.
Старая нянька осуждающе покачала головой, слушая ее похвальбу. Девушка направилась к выходу, затягивая в узел распустившиеся волосы и весело напевая что-то себе под нос.
— Эй, барышня! Я вижу, ты опять намерилась убежать в лес на целый день? — строго окликнула ее Кэтрин. — И не думай! Помнишь, что отец тебе говорил? Нив коем случае не выходить одной за стены замка. Девочка, помяни мое слово, в стране скоро опять начнется война. Шотландцы что-то уж больно резво шастают туда-сюда, так что не вздумай!
Она погрозила девушке скрюченным пальцем, внимательно глядя на нее. Эрика равнодушно пожала плечами.
— Кэт, не говори ерунды. В этой стране война начинается каждый вторник. А вот кролик на обед был бы как нельзя более кстати.
— Не забудь лучше привести себя в порядок! — сурово приказала ей старая нянька. — Стрелять дичь — мужское дело. А ты расчешись да умойся. Помни о том, что я тебе сегодня говорила. Ты из рода Перси, а это ко многому обязывает.
— Конечно, — мрачно буркнула себе под нос Эрика, закрывая дверь. — Что-то сегодня слишком много разговоров о моем происхождении. Скоро начну чувствовать себя просто принцессой!
Хорошее настроение быстро улетучилось. Ничего, она все равно сегодня улизнет из замка, что бы ни говорила Кэт! Поднявшись на второй этаж, она бесцеремонно растолкала своих спящих братьев. Бранвен, как всегда, начал ругаться спросонья: мол, что это их подняли ни свет ни заря. Эрика только посмеивалась, стаскивая с парней общее одеяло из шкур, которым они укрывались. В конце концов Бран протер глаза и, недовольно бурча, стал шарить под лежанкой, ища свои сапоги. Гил молча принялся одеваться. Он вообще был робким и скромным юношей, что весьма огорчало отца. Если Бран в свои восемнадцать уже выглядел настоящим мужчиной, рослым и плечистым, то, глядя на Гилберта, едва ли можно было сказать, что он младше брата всего лишь на год. Худенький и болезненный, он казался подростком. Он не любил драться, предпочитая упражнениям на мечах и копьях игру на свирели. Правда, играл он божественно. Слушать его приходили из самых дальних деревень, приглашали играть на праздниках, и Гилберт по праву гордился своим умением.
