Барбара Картленд - Зачарованное сердце
Синтия взирала на нее с любопытством, в то же время внутренне возмущаясь, что кто-то может выглядеть здесь таким свежим и элегантным. Потом она заметила спутников Сары и с первого взгляда узнала темноволосого красивого юного принца. Слишком часто она видела его фотографии в иллюстрированных журналах и газетах. Рядом с ним стоял молодой англичанин, чисто выбритый и довольно привлекательный. Наблюдая за этой маленькой группой, Синтия сразу же поняла, что Сара влюблена в англичанина, хотя сама его больше не интересует. Это было видно по тому, как Сара смотрела на него, по ее быстрым и импульсивным жестам, когда она пыталась привлечь его внимание, и по отчаянию в глазах, с которым она смотрела на готовый тронуться поезд.
Пассажиры высадились, и началась суета и неразбериха в одном из передних вагонов. Слуги, одетые в униформу принца, поспешили вперед. Принц направился за ними, протягивая кому-то в приветствии руки. Англичанин шел за ним следом. Про Сару на мгновение забыли, но вскоре Синтия вновь увидела возле нее молодого человека.
— Давай поищем твой вагон, — сказал он Саре и прошел с ней по белой раскаленной платформе к тому месту, где стояла Синтия. — Да, здесь, — кивнул он, сверившись с билетом, который держал в руке. — Надеюсь, тебе будет удобно.
За ними примчались слуги с объемным багажом, который тут же был отправлен в поезд.
— Ты будешь писать мне, Ральф? Правда?
Сара говорила очень тихо, но Синтия не могла не услышать.
— Ты же знаешь, что буду. — Голос мужчины выражал искренность.
— И ты не забудешь меня?
— Не глупи, Сара.
— Ты уверен, что тебе не представится случай приехать в Калькутту? Я не… Я совсем не спешу возвращаться домой.
— Абсолютно уверен, дорогая. Принц хочет, чтобы я был здесь, ты же знаешь!
Он повернулся в ту сторону, где все еще стоял, разговаривая с кем-то, принц. Оттуда послышался смех, и Синтия заметила на лице англичанина нетерпение. Ему надоела Сара, и он хотел побыстрее уйти.
— Поезд вот-вот отправится… Тебе лучше сесть.
— До свидания, Ральф.
Было что-то безнадежное в том, как Сара произнесла эти простые, знакомые всем слова. Она потянулась к англичанину, и он, сняв шляпу, наклонился и коснулся губами ее щеки.
— Прощай, моя дорогая. Приятного путешествия.
Сара не ответила. Забравшись в вагон, она остановилась у окна.
— Ну вот ты и уезжаешь! — В голосе провожавшего слышалось удовлетворение. — Прощай, Сара, прощай!
И вновь она ничего ему не сказала. Просто молча стояла, крепко вцепившись одной рукой в поручень так, что суставы пальцев побелели, а другой пытаясь помахать на прощание.
Поезд с усилием дернулся и тронулся. Сара долго еще стояла, глядя в окно, затем опустилась на сиденье напротив Синтии и спрятала лицо в ладонях. Она плакала молча, пока самообладание не покинуло ее, и тогда ничем больше не сдерживаемые рыдания сотрясли ее тело. Казалось, женщина оплакивает сама себя. Наконец взрыв эмоций пошел на убыль. Рыдания перешли в тихие всхлипывания. Она на мгновение отняла руки от лица, но лишь для того, чтобы слепо нащупать в сумочке носовой платок. Синтия вытащила из кармана униформы свой, большой, чистый и белый.
— Не хотите воспользоваться этим? — мягко спросила она.
Сара взяла платок, вытерла глаза и, сорвав с головы шляпу, бросила ее на сиденье рядом с собой.
— Я поставила себя в глупое положение, — пробормотала она.
Синтия, взглянув на нее, поняла, что Сара старше, чем ей показалось вначале. Ее волосы были окрашены в насыщенный золотистый цвет, ресницы, теперь влажные от слез, стали светлыми и не такими густыми. Женщина выглядела на все тридцать пять, сколько ей, несомненно, и было.
Сара высморкалась и достала пудреницу.
— Прошу прощения, — произнесла она приятным, с хрипотцой, голосом и улыбнулась.
Улыбка Сары была бесхитростной и очаровательной, за что Синтия и полюбила ее.
— Я вам сочувствую, — сказала Синтия.
Сара вздохнула:
— Спасибо. Я только что потеряла единственное, что наполняет жизнь смыслом… Потеряла человека, которого люблю.
— Сожалею, — произнесла Синтия. Что еще она могла сказать?
— Это моя собственная вина, — продолжила разговор Сара. — Я думала, что нравлюсь ему, и позволила себе влюбиться. О, ладно, мне следовало помнить, что ничто так не утомляет мужчину, как любовь… верная до гроба, настоящая любовь… Они ненавидят это.
— Но ведь не все мужчины таковы? — запротестовала Синтия.
Сара взглянула на нее и продолжила подкрашивать ярко-красной помадой губы.
— Послушайте, дорогая, разве какой-нибудь мужчина станет гоняться за тем, что он легко может получить? Разве кто-то из них дорожит тем, что находится у него под рукой или, как в моем случае, на коленях? Нет, конечно же нет. Если вы хотите удержать своего мужчину, бегите от него, и как можно быстрее! — Она внезапно рассмеялась. — Вы были когда-нибудь влюблены?
Вопрос был задан как бы между прочим, но Синтия каким-то образом почувствовала, что должна ответить на него абсолютно честно.
— Да.
— Тогда вы поймете, — кивнула Сара. — Когда я влюблена, я отдаюсь любви всецело… на все сто процентов. Я готова удушить беднягу! Я понимаю, что ему не хватает воздуха и рано или поздно он заработает клаустрофобию и удерет от меня, едва представится момент… Но могу ли я остановить себя? Нет! Вот в чем дело. А все мой темперамент, так уж я устроена. — Закончив приводить в порядок лицо, она убрала пудреницу и помаду обратно в сумочку. — Если вы любите, — посоветовала она, посмотрев на Синтию, — быстро выходите за него замуж. Не давайте ему времени от вас устать. Та, что колеблется, обязательно потеряет своего мужчину, как я потеряла Ральфа… — Голос Сары на последних словах дрогнул, и слезы вновь наполнили глаза. — Я сделала из себя дуру, да? — горячо воскликнула она. — Но я ничего не могу с собой поделать. Думаю, со временем я забуду его, но уже никогда и никого не полюблю так же сильно. Обаяние этого человека… — И весь остаток путешествия она говорила только о Ральфе.
Синтия чувствовала, что возможность поговорить с кем-то оказалась для нее облегчением. И, вопреки себе, она заинтересовалась не столько Ральфом, сколько самой Сарой, заметив, что за ее довольно вульгарными манерами скрывается щедрое сердце и благородная душа. Живой характер и яркая индивидуальность лишь подчеркивали обольстительность ее чувственного и немного полноватого тела и простоту, наделяя женщину несомненным шармом.
Было очевидно, что Сара обречена запутываться в любовных романах, которые будут оканчиваться каждый раз так же плачевно. Она была слишком эмоциональной и действовала слишком безрассудно, бросаясь в любовный омут очертя голову.
