Виктория Джоунс - Поединок ревнивцев
– Дядя, милый! – голос у Элизабет внезапно дрогнул. – А если он совершенно не понравится мне? И, возможно, даже будет неприятен! Ты думаешь, я смогу переступить через свое отвращение к нему?!
– О, Боже, Бетти! О чем ты говоришь?! И о чем думаешь? Если он тебе не понравится, это будет несчастьем! Запомни твердо – второго приданного ты от меня не получишь, дорогая! – всегда веселый и доброжелательный дядя Эдвард стал непривычно строгим. – Ричард, скажи дочери свое веское отцовское слово! Напутствуй ее и благослови!
– Мне очень жаль, Бетти! Но ты выросла, и все твои сверстницы уже замужем! Конечно, можно было бы подождать год-другой, но это будет выглядеть неприлично. Высший свет не одобряет подобного поведения! Благодари дядю за то, что у тебя имеется очень хорошее состояние. Твоей судьбе позавидовала бы не одна красавица. Ведь часто женятся не на красоте, а на деньгах и титулах! Не забывай, что я, твой отец, не имею возможности дать тебе настоящего приданого!.. Но, чтобы успокоить тебя, хочу уверить, что лорд вряд ли вызовет у тебя отвращение. Его осаждали самые прекрасные и именитые леди Парижа и Лондона!
Чрезвычайно бледный сэр Ричард печально посмотрел на дочь. Давнишнее ранение, полученное в бою под Кале, где французы одержали очередную победу, все еще давало себя знать. Заметив, что тяжелый разговор вызвал у него сильное волнение, Элизабет поспешила прекратить спор, ведь отцу необходимы покой и отдых.
Насытившись, Бетти вытерла салфеткой жирные пальцы, ополоснула их в чаше с водой, услужливо поданной расторопным слугой, затем придвинула поближе тарелку с вишнями и глиняную кружку холодного молока. К столу в это время года всегда на десерт подавали самые разнообразные ягоды, но больше всего Бетти любила сочные ароматные вишни с холодными сливками или молоком. Вот и сейчас она с удовольствием отведала обожаемое лакомство.
Затем девушка нерешительно поднялась:
– Можно, я покину столовую? Пожалуйста, дядя Эдвард… Мне хочется побыть сейчас одной, – умоляюще взглянула она на сэра Эдварда.
– Хорошо! – великодушно согласился дядя и строго предупредил: – Но! Бетти, детка, не вздумай сбежать. Надеюсь, у тебя на примете нет никакого нищего рыцаря, с которым ты могла бы сегодня пуститься в бега?
Элизабет лишь смогла печально улыбнуться:
– О чем Вы только говорите, лорд Эдвард Стэнли? – она нежно поцеловала отца в бледный холодный лоб и грустно направилась к выходу из столовой.
За ее спиной стукнул отодвигаемым стулом Мэтью. Как видно, кузен рванулся следом за ней, желая утешить любимую сестренку, но лорд Эдвард тут же сердито и властно скомандовал, точно вымуштрованной собаке:
– Сидеть! Завтрак еще не окончен!
Окрик был таким суровым, что Бетти даже вздрогнула и, остановившись на миг, обернулась. С досадой она увидела, как ее робкий кузен беззвучно послушно опустился на прежнее место. Трапеза продолжилась, как ни в чем не бывало. И Бетти подумала, что в замке, похоже, совершенно никому нет дела ни до нее, ни до ее переживаний и сомнений.
Поднявшись к себе, Элизабет хотела для душевного успокоения почитать Библию, лежащую на столике под распятием. В доме дяди имелись дорогие рукописные экземпляры Нового Завета, один из них находился всегда в ее распоряжении, но сегодня мысли уводили ее слишком далеко от историй о сыне плотника из Назарета. Взгляд безостановочно скользил по строчкам, но Бетти никак не могла уловить смысла знакомого текста. Тогда оставив Священное Писание, девушка принялась молиться, как советовала ей мать:
– Отец наш Небесный, Создатель всего сущего на земле! Помоги мне и сотвори так, чтобы я смогла искренне полюбить лорда Гарольда Ноттингема, как уже много лет люблю неизвестного благородного рыцаря. Пусть он так и не представился мне, зато спас из реки, куда меня сбросил Эмерик Ноттингем. Пусть же и лорд Гарольд Ноттингем так же искренне и на всю жизнь полюбит меня! До тех самых пор, пока смерть не разлучит нас!
Две слезинки покатились из ее прекрасных голубых глаз по розовым щекам. Бетти смахнула непрошенные слезы пальцами. Расстроенное личико девушки даже сейчас не утратило своей красоты, хотя ресницы слиплись от соленой влаги и потемнели, а аккуратный прямой носик покраснел и немного припух. Всхлипнув пару раз, девушка, наконец, встала с колен и вымыла лицо в фарфоровой миске. Стало немного легче, но чтобы окончательно успокоиться, Элизабет принялась бродить по комнате – от порога до кровати под сиреневым балдахином, а от нее к Окну. Мягкие туфли неслышно ступали по толстому, пушистому персидскому ковру, чей длинный шерстяной ворс совершенно скрадывал звуки шагов.
Со злостью сбросив замшевые туфли, так, что они разлетелись в разные углы комнаты, Элизабет вновь натянула узкие высокие сапоги, и, оправив подол своего темно-зеленого платья из дорогой ткани, быстро спустилась по лестнице, постукивая каблуками по каменным ступеням. Проходя по коридору мимо двери столовой, она постояла немного, прислушиваясь, как звенит посуда, как тихо переговариваются о чем-то члены семьи, все еще восседающие за столом. Завтрак обычно растягивался на час-полтора, поскольку дядя Эдвард очень любил общаться со своими домочадцами и прислугой во время обильных и довольно длительных трапез.
Бетти захотелось изо всех сил ударить ногой по тяжелой дубовой двери! Ярость уже не просто скопилась в ней – она клокотала в душе и требовала выхода. Но не находила его, скованная строгой обстановкой замка и выработанной привычкой сдержанного поведения в обществе.
В своем стойле Вайолент, слегка пофыркивая, без особой жадности хрустел овсом, сунув нос в кормушку. Заметив хозяйку, он нетерпеливо закивал головой, радостно приветствуя ее неожиданное появление в конюшне. Ее возбуждение и раздражение, похоже, передалось жеребцу, поскольку он нервно заплясал на месте. Когда же конюх попытался оседлать животное, Вайолент и вовсе внезапно укусил мужчину за плечо. Тот охнул и шарахнулся в сторону от рысака.
– Прости, Том! – Бетти понимала, что конь злится на нее. Он чувствует ее ярость, но не понимает причины. И, как всегда в таких случаях, достается тому, кто всего ближе. – Иди, я оседлаю его сама… Тихо, Вайолент, дорогой! Томас не виноват ни в чем! Тихо, тихо, милый! – девушка успокаивала коня, но никак не могла привести в порядок свои чувства. Мучительное напряжение сквозило в ее резких движениях, в стиснутых зубах, сквозь которые она с трудом цедила слова, и в сосредоточенном взгляде голубых глаз.
– У Вас случилось что-то неприятное, леди Элизабет? – несмотря на укус, полученный от коня, Том Паркин, как всегда, вел себя с хозяйкой любезно, учтиво и добродушно. Но Бетти предпочла сейчас промолчать, чтобы не разрыдаться от его сочувствия. Не хватало еще посвящать прислугу в семейные дрязги!
